племянника, из-за которого всё, что они с братом создавали так долго, оказалось под угрозой. Павах был лишь инструментом чужого масштабного замысла, оружием, но именно это оружие нанесло удар. Теперь от воина осталась лишь тень его самого, хрупкий опустевший остов. Он лежал неподвижный, с омертвевшим спокойным лицом, и казалось, даже его грудь не вздымалась от дыхания. Как легко было оборвать последнюю ниточку жизни… но это означало бы и оборвать нить к Хэферу.

«Боги сплетают узор нашей истории причудливо… Столько надежд возложено на того, кого стоило бы стереть из жизни и из вечности…» – отстранённо подумал дипломат, пытаясь найти в себе отголоски ярости, ненависти, но находя только усталое сожаление.

Спрашивать Кахепа, зачем тот ввёл Паваха в транс, зачем отвёл в священные недра Обители, было бессмысленно – он уже сказал Джети всё, что счёл нужным.

– Что произошло в пещерах? – тихо спросил Хатепер, неотрывно глядя на воина.

Тишина затягивалась, нарушаемая поскрипыванием писчей палочки по листу бумажного тростника.

– Ответь господину Великому Управителю, Кахеп, – мягко велел Верховный Жрец.

– Я уже говорил тебе, Джети, а ты не слушал, – сварливо пробормотал хранитель, выходя из своего полу транса. – Буря! Он вошёл в бурю за своим Владыкой!

– Пожалуйста, объясни, мудрый, – обратился к нему Хатепер, снова напоминая себе о бесполезности угроз.

Кахеп отложил палочку, поднял голову и посмотрел на дипломата совершенно ясными глазами, осознав наконец его присутствие.

– Он – Храбрый Инени. Золотой сокол позвал его, и он вошёл в бурю. Отдал свою жизнь… но не всю. Я торопил его, говорил, что вернуться будет сложнее. Но когда началась буря – он повернул сам… и больше не нашёл дорогу назад.

Хатепер уточнил день и час. Джети подтвердил – то, что Кахеп назвал бурей, совпало с видением Секенэфа. Время в трансе текло иначе – Павах мог стать свидетелем целых эпох там, в пещерах, прежде чем его разум и тело не выдержали. Но в совпадения, особенно там, где дело касалось мистической стороны явлений, дипломат не верил, хоть хранитель библиотеки и приплёл к случившемуся старую рэмейскую сказку.

– Я был свидетелем его последних слов. Он говорил со своим Владыкой, – уверенно сказал хранитель.

– И что говорил? – уточнил дипломат.

– «Мы живы!» – торжественно возвестил Кахеп, а потом с сожалением покачал головой и пробормотал: – Инени вывел своего Владыку на Берег Живых. Он достоин, я же говорил… Плохо будет, если сам так и не сумеет вернуться…

В голосе писца зазвучала неприкрытая печаль, и это тоже удивило Хатепера. На его памяти хранителю свитков никогда не было дела до живых.

– Вы должны его вернуть, – с нажимом произнёс дипломат. – Он нужен своему господину и нужен Владыке Обеих Земель.

Сэбни опустил взгляд и коротко вздохнул. Это дипломату совсем не понравилось – целитель не был уверен, что его подопечный выживет.

– Хоть намёк? Хоть что-то ещё о царевиче? – он обвёл взглядом присутствующих Таэху.

– Увы, – Джети покачал головой. – Ни слова о месте… только эти слова: «Мы живы». Скажи Великому Управителю, что ещё услышал от Паваха, – всё так же мягко велел жрец хранителю.

Кахеп пожевал губами, смерил Хатепера взглядом, словно оценивая, достоин ли дипломат этого знания, и наконец нехотя произнёс:

– Хатеп-Хекаи-Нетчери. Так он назвал своего Владыку.

Хатепер понял, что безнадёжно опоздал. Даже если их поиск увенчается успехом, то или тот, кого они найдут, уже не будет их Хэфером…

Ночь дипломат провёл в Обители, приняв приглашение Джети. Надежда на то, что Павах очнётся к утру, не оставляла его. Идти на доклад к Секенэфу со скупым рассказом Кахепа, который старик озвучил только благодаря точным вопросам его и Джети, и со сказкой о кормчем он просто не мог.

Хатепер не боялся брата – он боялся за брата, боялся увидеть в его глазах то глухое отчаяние, которое сейчас испытывал сам. Ну а после Император рискнёт всем, использует связь Проклятия – кто ему запретит? – и неизвестно, даст ли это результат, но Паваха точно убьёт.

Дипломат забылся только ближе к рассвету, и сны его были тяжёлыми. На следующий день Джети пригласил его присоединиться к обрядам в храме Владычицы Таинств, и Хатепер согласился. Общение с Богами придавало сил, особенно в час испытаний. Он молил Богиню помочь им, хотя и сам уже не знал, как и в чём эта помощь была бы лучше. Владычица Таинств не даровала ему ответ, но укрепила сердце, и тени событий перестали казаться совсем уж беспросветными.

После ритуалов и молитв они с Джети позволили себе трапезу и говорили об Анирет и Нэбмераи.

– Я долго не получал от него вестей, – признал Верховный Жрец. – У нас… не очень простые отношения. Благодарю, что рассказал о вашем путешествии. Сложно предсказать доподлинно, что принесёт им этот союз, – но как бы то ни было, выбор был освящён Владычицей Аусетаар.

– Молодость… Их общение похоже на некий ритуальный танец, в котором правила создаются по ходу и неизвестны обеим сторонам, – усмехнулся Хатепер. – Но оба надёжно хранят тайну. Даже чересчур истово. Впрочем, насколько я могу судить, Золотая всё-таки может заглянуть в их дом.

– Я бы очень хотел этого, – с улыбкой согласился Джети. – Нэбмераи мне как сын. Нелюдимый, своенравный, но сын. Моя сестра Ашаит и её супруг Сипар, да хранит их обоих Страж Порога, оставили мне бремя не самое лёгкое, но всё-таки радостное, – Таэху рассмеялся. – Я люблю его, горжусь им… и привык считать, что куда бы ни завёл его путь, он всегда будет возвращаться в нашу Обитель… Но если с царевной его ждёт не только долг, не только радость служения трону и Богине, но и счастье – моё сердце будет петь.

– Того же я бы хотел и для моей Анирет. Счастья. Принятия, – Хатепер вздохнул, думая о племяннице: «Ясная моя звёздочка, от сколького я не могу тебя заслонить…» – Я полагаюсь на твоё слово, – проговорил он, поймав взгляд Верховного Жреца. – Дела культа Владыки Каэмит сейчас переплелись с бедами Дома Владык. Скажи мне, Джети, – как далеко Нэбмераи зашёл на этом пути?

Таэху выдержал его взгляд.

– Он испытал свои пределы. Он выжил в пустыне и сохранил разум. Только он сам ведает, что именно даровал ему Владыка Первородного Пламени там, в песках. Но Владычица Таинств всегда правила его сердцем – правила и правит.

– Больше в своей ипостаси Госпожи Очищающей Боли.

– Ты чувствуешь правильно – это действительно так… Как бы там ни было, Нэбмераи остаётся Её посвящённым воином. А то, что Богиня выбрала его, чтобы он защищал будущую Императрицу, значит для