их союз, отчего явил образ Тэры, которую царевич тогда ещё даже не видел, в ритуальном огне. Вот только в ритуальном огне Тэра была рэмеи, и собственный Дар был ей по силам, как по силам было выносить и дитя, чудо их любви.

Если бы он знал… если бы знал – оставил бы Тэру с Ануират, бежал бы тайком, как собирался после того разговора с Бернибой. Ануират защитили бы её, уберегли от всего… провели бы через посвящение… Тэра не была бы с ним, но она была бы жива.

Если бы он знал…

Только Тэра слишком хорошо знала его, чтобы рассказать ему.

Жуткий звук, прорвавшийся сквозь водоворот мыслей, оказался его собственным хриплым стоном. Ничего было не изменить, не повернуть назад.

«Если это – моя плата Тебе, если в ней горит искра Твоего благословения, то помоги же, спаси её!» – отчаянно взмолился он про себя, обращаясь к огню внутри, к части Силы, что связывала его с Владыкой Каэмит, но Сатех не ответил ему.

Берниба смотрела сочувственно.

– Я предупреждала её, что использовать Силу жрицы Ануи ей нельзя. Не теперь, когда её тело держит две души. И тебя я ведь предупреждала, господин мой. Если бы ты только послушал и ушёл…

Гнев взвился в нём сквозь изнеможение, хлестнул Верховную Жрицу, замершую под его взглядом.

– Нет, это твоя вина, – глухо рыкнул Хэфер. – Твоя и других старейшин. Тэра защищала меня… от вас. Я знаю, что вы делали. И она знала… Если Тэра умрёт – я прокляну тебя, Берниба, Верховная Жрица Ануират.

– Если Тэра умрёт – меня проклянёт мой Бог, – обречённо ответила женщина. – Умерь свой гнев, господин мой царевич… Сейчас мы на одной стороне.

– Довольно с меня твоих наставлений.

– Тэре нужна твоя Сила. Гнев помогает в бою, но он не исцеляет.

Эти слова остановили его, заставили усмирить лизавшее кости пламя. Тэре нужно было чувствовать его любовь, а не ярость. Гнев придавал ему сил, но не помогал ей.

Берниба погладила девушку по руке.

– Моя вина, я знаю… Теперь даже мой сын готов отречься от меня. Но всё это – после, после…

Она положила ладони на живот жрицы, нашёптывая заклинания и молитвы, выравнивая потоки энергий, насколько было возможно.

Хэфер гладил Тэру по волосам, молясь по-своему.

Время тянулось неумолимо тягуче. Верховная Жрица долго не отнимала руки, отдавая все свои силы, оставшиеся после боя.

– Её тело пока держится за ваше дитя, – чуть слышно произнесла Берниба наконец. – Но я не знаю, могу ли спасти обоих…

Она достала из сумки какие-то снадобья, смешала, шепча заговор над полученным эликсиром.

– Это ей нужно выпить. Помоги приподнять, – велела Ануират и, опережая любой вопрос царевича, отпила первой. – Не яд.

Хэфер бережно поддержал бесчувственную супругу, такую хрупкую в его руках, пока Берниба аккуратно размыкала челюсти девушки и потихоньку вливала снадобье на корень языка, так, чтобы та не захлебнулась. После они уложили Тэру обратно на циновки.

– Больше я ничего не могу сделать сейчас, – тихо сказала Берниба. – Нужно ждать. Будет лучше, если Тэра останется в храме. Здесь сам Ануи поддерживает её.

Словно в подтверждение этих слов один из псов положил морду на живот девушки и глубоко вздохнул. Прогонять храмовых стражей Хэфер бы не стал – чувствовал, что и они делились своей силой с его жрицей.

– Я останусь с ней.

– Разумеется, – Верховная Жрица устало кивнула, поднялась, чуть пошатнулась, но Сехир не спешил помочь ей. – Я буду недалеко… Отдохни. Ты сам едва держишься в сознании – я вижу это, уж прости.

Хэфер не хотел отдыхать. В последний раз, после боя на берегу реки, он провёл без сознания, как оказалось, почти три дня. А трёх дней у него сейчас не было.

– Сехир принесёт всё необходимое, – сказала Берниба, не глядя на сына.

Воин тоже не смотрел на мать – его взгляд был прикован к Тэре, – но на этих словах кивнул.

Берниба ушла. Сехир ещё постоял какое-то время, переминаясь с ноги на ногу, принюхиваясь, бросая тревожные взгляды и словно собираясь о чём-то спросить. Хэфер больше не хотел никаких разговоров – слишком устал, чтобы говорить и даже осмысливать что-либо ещё.

Наконец воин всё же пошёл за вещами. Царевич потеснил псов и лёг рядом с Тэрой, устраивая её голову у себя на плече, укутал возлюбленную в одно из покрывал. Никогда прежде она не казалась ему настолько хрупкой, точно её смертная форма могла вдруг расколоться, рассыпаться прямо в его объятиях. От этого становилось страшно, так страшно, что хотелось выть.

Кто-то из псов хрипло заскулил.

Его ладонь мягко отодвинула морду одного из стражей, накрыла живот жрицы. Разум сквозь ужас потерять её силился осмыслить это чудо, дар их любви, который она таила в себе. Хэфер обнимал её всем своим существом, надеясь удержать… удержать их обоих.

Он помнил музыку, которой Тэра звала его из теней, – путеводную нить, вынимавшую сердце из груди пронзительной красотой. Тихо, точно колыбельную, Хэфер напевал своей жрице без слов обрывки её собственных песен, и молился всем своим Богам, чтобы Тэра услышала и вернулась к нему, пока предательское забытьё наконец не поглотило его.

* * *

Провожать царевича и военачальника Нэбвена вышел, казалось, весь город. На центральной улице не осталось свободных крыш – горожане хотели в последний раз поглазеть на Сына Солнца. Но, как и в день прибытия отрядов Хармехи из рода Кха, коменданта гарнизона Леддны, городская стража и рэмейские воины выстроились почётным караулом вдоль центральной улицы и у ворот. Путь был свободен.

Никес и Хармехи сопровождали колесницу царевича верхом, каждый со своей стороны. Нэбвен ехал в повозке сразу за Сыном Солнца вместе с целителем Тэшеном и парой жрецов, сопровождавших заметно поредевшие отряды. В середине процессии везли пленников, доставшихся такой дорогой ценой, – эльфа и троих лебайских вельмож. Люди не обращали на них внимания, не ведали сути, но Никес помнил, ради чего золотоглазый демон, ставший ему другом, пришёл в Лебайю изначально. Леди Тессадаиль Нидаэ передала пленников военачальнику Нэбвену – участников заговора, весь размах которого командир стражи не понимал и не представлял. А ведь когда-то именно его, Никеса, бывший градоправитель, чтоб ему не видать покоя в посмертии, передал Сыну Солнца как виновника нападения на наследника трона Таур-Дуат.

Как много изменилось с тех пор… И вот теперь их история закончилась. Никесу хотелось верить, что однажды царевич вернётся в город, который благословил своей защитой, но воин понимал – если это и произойдёт, то нескоро. В конце концов,