– У меня не оставалось выбора…

– Вы могли нарушить приказ и сообщить о преступлении Чоглокова.

– Тогда бы Екатерина Алексеевна навсегда лишила бы меня своего доверия, а это самое страшное, – Мария Яковлевна выглядела подавленной, – кроме того, как вы знаете, государыня в отъезде, я не была уверена, что ваши люди прослушивают спальню Чоглоковых, медлить же было невозможно.

– Откуда у вас яд? – Шешковский мучительно решал, что теперь ему следует предпринять. С одной стороны, вина княгини Грузинской была доказана, но с другой… Отправляя Марию Яковлевну в крепость, он лишал Фредерику единственной реальной защиты. Человека, который ради безопасности великой княгини легко пошел на преступление и теперь не менее легко взойдет на эшафот.

– Яд некоторое время назад приобрела. – Она поправила выбившуюся из прически прядь. – Собственно, это в больших дозах яд, а в малых… так, дурман наслаждения…

– Для кого же он предназначался? – Шешковский ловил каждое ее слово.

– Я купила пузырек, для того чтобы иметь средство защиты. Я не собиралась нападать первой, только обороняться. – Она потупилась. – У Екатерины Алексеевны много врагов. Но хуже всех те, что рядом. Те, что улыбаются, говорят приятные вещи, а потом за спиной… – Она задумалась на мгновение, по всей видимости, мучительно размышляя, стоит ли говорить Шешковскому всю правду или хватит половины. – Возьмите, к примеру, Сергея Салтыкова.

Степан вздрогнул.

– Супруг рассказывал мне, будто бы, напившись с великим князем, этот, с позволения сказать, дипломат позволяет себе такие речи… О себе, о Екатерине Алексеевне и, главное, о еще не родившемся наследнике. – Она сверкнула на Шешковского очами. – Отчего только Тайная канцелярия до сих пор не усекла поганцу его мерзкий язык?!

– Что же говорил Сергей Салтыков? – Шешковскому показалось, будто сердце готово выскочить у него из груди.

– Врал безбожно! – Мария Яковлевна покраснела и отодвинулась от следователя. – Брешет о благодарности, которую царская фамилия якобы должна испытывать к нему за какие-то там особые заслуги. И какие именно, говорит, не стесняется. Да если я только осмелюсь повторить все это перед государыней, она же меня саму на моем же языке велит подвесить. А Салтыкова никто не тронет, пока канцлер и вице-канцлер на его стороне. Вот я и подумала, что там, где законным путем нельзя, подойдет и безнаказанный. Мало ли народа помирает во цвете лет? Ведь если только дать ход подобно – му делу, скорее всего, найдутся и такие, кто встанет на сторону Салтыкова и оговорят Екатерину Алексеевну, все знают, как относится к законной супруге Петр Федорович. Ее Императорское Высочество беспомощна перед клеветниками. Вы думаете, когда она родит наследника – она приобретет особый статус, и от нее отстанут? Я знаю, думаете, все так думают. А что если к тому времени Салтыков успеет убедить всех, что это его ребенок, а не Петра Федоровича?

– Его казнят, – поперхнулся Шешковский.

– Да хоть расказнят! Но ведь и цесаревну нашу, поди, не помилуют! Вот я и решила, накапаю средства в его бокал с вином, и все дела. – Княгиня отпила воды. – Настанет время, Степан Иванович, Екатерина Алексеевна расправит крылья. И важно, чтобы к тому времени и наследник у нее был, да и вообще…

Шешковский кивнул. Мария Яковлевна говорила о том времени, когда после кончины Елизаветы Петровны Екатерина Алексеевна сделается супругой императора. Странно, в последнее время ему уже намекали на эти события.

– Я сначала мужа просила доложить о разговорах этих пакостных, куда нужно, но он ни-ни. Боязно, сыновья у нас оба крохи – Васятка[125] и Яшенька[126]. В общем, подумала и решилась, что коли не перестанет бахвалиться, сама отравлю, и концы в воду. Одно плохо, меня под суд отдадут, накажут, оправдают, а при дворе мне больше не бывать. Как Екатерина Алексеевна тут без меня останется? Вот вы секретарь Тайной канцелярии, вы за всем надзираете, без вашего дозволения здесь мышь не прошмыгнет, так?

– Ну, мышь не мышь, а хорошая крыса, – улыбнулся Шешковский, княгиня ему нравилась все больше.

– Вы знаете, что Николай Наумович давно уже не давал Екатерине Алексеевне прохода со своей пошлой любовью?

По реакции Шешковского было понятно, что он понятия не имел.

– Это потому, что Чоглоковы приставлены за всеми наблюдать. Их самих словно нет, вам, должно быть, и в отчетах пишут, мол, на приеме были такие-то и такие-то, а их даже не всегда указывают. Потому как они тут корнями вросли. А Николай Наумович долгое время за Екатериной Алексеевной хвостом ходил, и сказать ничего нельзя, он же самой государыней приставлен доглядывать. Когда же вчера он пустил в ход не только слова… В общем, я поняла, что теперь его ничто уже не удержит. Вы же, мужчины, как мыслите – не выдала – значит, согласная.

– Эта эпидемия безумия в Москве – ваша работа? – внезапно догадался Шешковский.

– Ну да, – с готовностью кивнула княгиня, – мне ведь тогда торговец как-то смутно объяснил, сколько нужно снадобья капать. С Салтыковым по моей просьбе муж мой серьезный разговор имел, так что тот поутих, жаль даже, что из-за этого поганца пришлось безвинных людей потравить. Пока с дозировкой разбиралась, четверых чуть до смерти не замучила. Грех на мне. Но зато после встречи с моим благоверным Сергей Васильевич заметно скис и даже сам зачал вновь с посольством куда проситься, чего с ним раньше не случалось. Я даже думала, что яд уже не понадобится, а тут…

Шешковский обдумывал сказанное.

– Грешна, что четыре раза проверяла. Потому как уверена не была, что все правильно делаю. Но все ведь, кроме монаха, в неделю оправились, и лейб-медик награду получил за то, что своими микстурами их от недуга исцелил. – Мария Яковлевна наклонилась вперед к самому лицу Степана, заглядывая ему в глаза.

– Вам придется меня убить, Степан Иванович, потому как я знаю, что вы тоже любите Екатерину Алексеевну и оберегаете ее. Я была тогда на празднике, когда вы с девочкой своей приходили, и все видела. Вот, – она порылась в складках платья и извлекла оттуда пузырек темного стекла. – Самое лучшее, если вы мне теперь позволите яду принять, а доктор ваш после какую-нибудь приличную причину измыслит. Вы ведь можете вызвать медикуса, которому вы доверяете? – Она грустно улыбнулась. – Екатерину Алексеевну давно уже пытаются угробить. Лошади несколько раз бесились, дом обрушился, пожары один за другим. Случайностей не бывает. Вы уж берегите ее… когда меня не станет.

Понимая, что идет на преступление, покрывая убийцу, Шешковский вызвал из крепости Бревде и попросил того, осмотрев тело Чоглокова, вынести правдоподобный диагноз о смерти по естественным причинам. Привыкший доверять Степану, Тодеуш выполнил то, что от него хотели, но Шешковский все равно чувствовал себя не в своей тарелке.