альмандиновый обруч стиснул липкую кожу. Но боли не было. Было только безумно тяжело. Теабран с трудом, а потому едва заметно кивнул прелату в знак принятия титула и встал.

Тяжесть внезапно отступила, а острые края короны перестали врезаться в кожу на висках. Стало легче, будто края короны вдруг приняли форму его головы, как будто корона была изначально создана по очертаниям его черепа.

Он ждал, пока голоса стихнут, а народ успокоится. Кто-то крикнул на улице: «Всё!», и толпа зашумела: «Ко-роль! Ко-роль!» Стало громко, как в улье.

Шум, гам, благословения и радость, пресыщенное самолюбие в глазах матери, удовлетворённый кивок дяди, учтивый поклон сэра Виллема и его жены, цветы, прелат, пение хора… Были соблюдены все церемониальные требования коронации. Было всё, о чем писали в регламентах, согласованных с церковниками и всеми епархиями. Не было только одного: гордости в глазах Иммеле и его собственного радостного чувства от достигнутой цели.

Всё было иначе, чем он себе представлял.

Время, отведённое его триумфу, кончалось. Пора было возвращаться в Туренсворд на пир, вкушать изысканные угощения, принимать поздравления и присягу. Не хотелось ничего. Только уйти и закрыться у себя в покоях в полном одиночестве до самого вечера.

Внезапно охладевший и равнодушный ко всему происходящему вокруг, Теабран медленно прошёл вдоль ликующих придворных к выходу. Вожделенная свобода и власть лежали у него на плечах, как пудовые гири.

Тяжко. Начал накрапывать мелкий дождь. Стало холодно и безумно одиноко. В короне ему было неуютно, будто он её украл.

Теабран посмотрел на свои руки. Бриллианты в перстнях блестели, как дешёвые цацки. Подделка. Вот он, блеск его победы над братом, предстал во всей красе. Фальшивый и блеклый. Ему стало мерзко от обращённых в его сторону ликующих взглядов.

Он почувствовал её сразу, мгновенно, будто в атмосфере что-то изменилось, наполнилось чьим-то присутствием. Осязаемое, словно солнечный свет, прошедший сквозь хрустальную вазу, тепло нежно скользнуло по его холодной коже, приведя его в полное замешательство.

«Теабран?»

Толпа там, вдалеке, отделённая от него стражей, ему рукоплескала, но он не слышал ни голосов, ни аплодисментов, ни надрывного гула горниз. Все пространство до последнего шёпота вдруг утянуло невидимое густое облако, сквозь которое пробивался один-единственный, едва уловимый, с трудом различимый шелест. Щеки коснулось лёгкое движение ветра. Маленькое крылатое серебряное тельце мелькнуло в стороне, захваченное боковым зрением.

«Что это?» – удивился он непонятному явлению.

Это была крошечная серебряная стрекоза. Трепеща прозрачными крылышками, насекомое зависло в воздухе прямо напротив лица короля и внимательно глядело на него огромными фасеточными глазами.

«Теабран?»

Она опустилась ему на ладонь и застыла.

«Как странно». Приглушённый свет солнца отражался от плоских крылышек, как от поверхности начищенных ножей. Он думал, в этих широтах стрекозы не водятся. Словно прочитав его мысли, крылатое создание пошевелило задними лапками, немного потопталось на ладони и взмыло в воздух, исчезнув в серой выси так быстро, будто его никогда и не было. И тут он увидел ту, о ком все говорили.

Геза стояла по другую сторону площади, перед толпой. Высокая белая женщина с длинными седыми волосами. Она была безоружна, но Теабран вдруг отчётливо почувствовал самый настоящий, ни с чем не сравнимый страх, страх самой скорой смерти.

– Ингемар! – позвал король, не сводя испуганных глаз с приближающейся фигуры. – Ингемар, кто её пустил?

Командир Огненосцев махнул кучке солдат, что стояли ближе всего к колдунье, и указал на женщину:

– Схватить!

Лязгнули лезвия мечей. Огненосцы гурьбой подбежали к эллари, полные решимости преградить ей путь к королю. Но едва они приблизились к ней больше, чем на пару шагов, как Леди Полудня молча описала в воздухе полукруг, и в то же мгновение импульс какой-то невероятной мощи ударил в землю и разошёлся в стороны от ведьмы, как прозрачная волна среди океана, в который упал огромный метеорит. На Огненосцев обрушился такой мощный толчок, что их оторвало от земли и отбросило в стороны, прямиком в изумлённую толпу, как пушечные ядра, сбив с ног десятки свидетелей. Небо затянуло тяжёлыми тучами, на фоне которых фигура эллари казалась невыносимо яркой, будто охваченной солнечным всполохом. Злобный ветер защипал кожу, вдалеке послышались раскаты грома. Кто-то истерично завопил, люди, как перепуганный скот, вытаращив глаза, попятились прочь от площадки, толкая друг друга, точно спасаясь от подползающей к их ногам лавы.

– Ведьма! – завопил кто-то из нововеров. – Альбиноска!

Молчаливые стражи, повинуясь кивку сэра Ричарда, безликой саранчой бросились к объекту опасности.

– Не сметь, – прошептала колдунья, глядя в зеркальную маску с пустыми глазницами тому, что схватил её за предплечье. – Я знаю, кто ты, слуга.

Длинные пальцы ведьмы согнулись в знаке «Ормак».

– Прочь.

Раздался протяжный громкий свист. Молчащие вдруг остановились, затряслись и один за другим начали падать к ногам эллари, вывернутые в неестественных позах, будто невидимая сила скручивала их вдоль тела, как прачки скручивают, выжимая, бельё. Заскрипел металл железных панцирей, захрустели сломанные кости. Схвативший ведьму за руку солдат опустился на колено, будто ему перерезали сухожилия. Его голова с треском переломанных позвонков откинулась назад, затылок стукнулся о спину. Он упал.

Теабран молча наблюдал, как Геза приближалась к нему.

– Схватить! – послышался лающий голос Сеара, но король остановил Ловчих жестом.

Она подошла. Высокая, тонкая и сияющая. Ветер трепал светящиеся изнутри таинственной белизной длинные волосы. От серебряных глаз веяло властью куда более явственной, чем власть короля, и потусторонним холодом, пробирающим до костей.

– Ты не король, – она говорила, но губы её не шевелились. – Ты выиграл бой у тысячи солдат, но войну проиграешь одному. Не тешь себя мыслью, что завоевал корону. Ты надел её, но она тебе неподвластна. Настанет день, и в тронном зале расстелют алое полотно, но в момент, когда ты ступишь на него как победитель, ты поймешь, что всё потерял.

Теабран схватил ртом воздух, чувствуя, как панический ужас сжимает его горло ледяной лапой с железными когтями.

– Врёшь, – прошипел он, пытаясь унять рвущийся наружу сквозь кожу приступ настоящей паники. – Я знаю тебя, ведьма. Знаю твои пророчества, обещанные Осе: огненный опал, который Осе вынул из мешка для гаданий, человек, которого пошлют сюда боги, и который поведёт народ на борьбу со мной… Только враньё твои гадания, ведьма. Я встал на пути твоего пророчества. Вечеры больше нет.

– Вечера? – удивилась эллари и медленно повертела головой. – Моё пророчество было не о ней, Ложный король. Ты не встал на пути моего предсказания, ты помог ему свершиться.

И тут он почувствовал резкую режущую боль, будто его голову от затылка по вискам ко лбу сжали металлической проволокой гирифорской гарроты.

– Иммеле, – тихо позвал он, объятый ужасом, чувствуя, как корона сжимается и, разрезая тонкую кожу, сдавливает кости его черепа. – Иммеле!..

Он тронул лицо и увидел кровь. Толпа ахнула.

– Нет! – король повёл рукой в сторону в поисках опоры.

– Отец?! – Дитя подхватило Теабрана, не дав ему упасть.

Теабран вцепился в зубцы короны в попытке её сорвать. Не получалось.

– Алмекий! Отец, не теряй сознание! Отец!

– Теабран?! – подбежала белая, как алебастр, Иммеле и опустилась рядом с истекающим кровью мужем на каменную плитку. – О боже!

– Отец?

– Снимите её, – прошептали быстро белеющие губы. – Больно…

Суета, топот, хаянье толпы.

– Корона кровоточит!

– Смотрите, у него всё лицо в крови!

– Король без сознания! Принесите нюхательной соли! Скорее!

На секунду глаза Дитя и Гезы встретились.

– Несчастное дитя, – с сожалением произнесла ведьма прежде, чем Сеар успел оттолкнуть её и заключить в железные колодки. – Мне жаль, что они сделали это с вами.

Глава 20 Сторонники

Эрнан медленно поднял тяжёлые веки и повернул голову на подушке. В окно сквозь щель между занавесками в спальню подглядывало яркое солнце. Ветер разносил по комнате запахи моря и апельсиновой цедры, которые перемешивались с ароматами