в непроглядный черный бархат, и они оба исчезли в черноте, которая даже не шелохнулась. В ту же минуту в горный склон хлопнула мертвая волна цунами, и она оказалась намного выше снеговой вершины, растаявшей в непроглядной фиолетовой пустоте.

26 глава

Ольга, часть первая

А что рассказывать? Особо-то и нечего. То время хранится в памяти не в виде непрерывной и последовательной линии, а чередой ярких картинок, случаев, поэтому рассказ о них получится скачущий, ломкий. Это будет прыгающая история, потому что рваные куски времени наслаиваются и путаются, как узоры на скомканной ткани, небрежно брошенной в сундук.

И была первая картина страшная, вторая яркая, а третья загадочная.

Световой луч медленно разрезал черную тьму, распух и превратился в светлый и шумный коридор, как в вокзальном подземном переходе. А маму на носилках положили у стены, чтобы на нее не наступали в суматохе, и она плоско и недвижно, закрыв глаза, лежала на носилках. Лицо матери было смертельно бледным в синевато-белом стылом освещении, а мимо тянулись десятки и сотни людей. С тех пор как Ольга очнулась, она не шелохнулась и не сказала ни слова. И глаз не открывала, лежала неподвижно, хотя пульс бился еле-еле, а рука была теплая. Приходилось следить, чтобы прохожие не спотыкались об нее.

А мимо шуршали бесконечной вереницей длиннополые арабы с зашторенными женщинами и бесчисленной малышней, шли бронзовокожие загадочные люди, индонезийцы шли с китайцами и еще невесть кто. Иные спрашивали у нее что-то, наверно, хотели помочь, но Ольга не отвечала. Тогда она еще не понимала языков, и ей было страшно. Она сидела возле носилок на полу в каменном коридоре, кажется, будто в аэропорту – сквозняки там бродили авиационные, даже уши от них закладывало, как в самолете.

Пришла женщина в красном жилете, она была из миграционной службы. Сразу выяснилось, что с лежачей больной в карантинный приемник нельзя, но и оставаться здесь в коридоре тоже нельзя.

Красножилетная погладила Ольгу по голове и сказала, что постарается что-нибудь придумать. Ушла, и через несколько минут вернулась с двумя какими-то старухами в черном, они были похожи на нездешних птиц.

– Вы с мамой одни? – послышался резкий, командный голос.

Ольга подняла голову и встретилась глазами с высохшей и высокой женщиной в очках в тонкой металлической оправе и в черной косынке под черным капюшоном и в длинном черном же пальто вроде балахона. Под темной накидкой на ней был надет странный белоснежный головной убор – вроде рыцарского кольчужного подшлемника, глухо закрывающего горло и плечи тонкой тканью. Тогда-то Ольга и поняла, что эта женщина – монахиня. Ответ ее быль перегрызен громовым раскатом. Снаружи загремело, как никогда не бывает даже в грозу, так ужасно, как никому в жизни не приходилось слышать, даже вздрогнули стены и пол. Поблизости громко раскричался младенец.

– Не бойся, – ласково сказала вторая монахиня, что была пониже и покруглее. – Это стреляет воздушная защита, по приемной станции никто не ударит!

– Вовсе я не боюсь, – возразила Ольга, – с чего вы взяли!

– Ну, давайте-давайте, поскорее в офис! – засуетилась красная жилетка. Она цепко ухватилась за носилки, и они покатились на маленьких черных колесах по полу в потоке прибывших, топавших как будто на посадку в обычный пригородный поезд. Узкий, словно школьный пенал, медицинский кабинет миграционного центра с трудом вместил всех.

– Мама совсем не разговаривает, – жаловалась Ольга. – Но она дышит и теплая.

– Твоя мама будет жить! Меня зовут сестра Клэр, а это сестра Агата, – твердо сказала худощавая монахиня.

Ну и чудные же имена, словно из книжки! Ольге первое время казалось, что монашки игрушечные. Как игрушки в сказке про Щелкунчика или в чудаковатой истории Андерсена. – Здесь где-то монастырь? – спросила она.

– Нет, дитя, не здесь. Но мы отвезем тебя с мамой туда, где вам будет лучше, – ответила дородная сестра. – Миграционные службы дали разрешение, да и корабль скоро отправляется.

Та, что была в очках, увлеченно занималась матерью – держала ее запястье и отсчитывала секунды с помощью толстых серебряных карманных часов на цепочке.

– Куда отправляется? – не поняла Ольга.

– Прямо сейчас мы вчетвером едем в порт, где сядем на океанский лайнер и через несколько дней будем на месте. Плыть будет разумнее, потому что поездки по материку и полеты теперь небезопасны.

Распахнулась дверь, и в офисный пенал дробной рысью влетел располневший и облысевший мужчина в такой же красной форменной жилетке. За ним по пятам прибыл из-за стен дробный треск – невдалеке поднялась стрельба. Ольге стало еще страшнее, но она изо всех сил старалась не подавать виду.

– Я врач, – холодно оповестила вбежавшего тонкая монашка, которую звали сестра Клэр. – Дипломированный доктор-реаниматолог. Состою сестрой в приютской клинике католической миссии в Финистер Пойнт. Вот моя социальная карточка. И прочие документы, пожалуйста.

– Да-да, все в порядке, в порядке, – рассеянно бормотал лысый чиновник, близоруко уткнувшись в свой планшет, к которому он приложил пластик монахини. – Как вы знаете, процедура не предусматривает такого, но сейчас не до строгостей – вы сами все слышите. У нас катастрофа, понимаете, беда. Некуда пристраивать прибывающих, а тем более инвалидов. Данные об этих двух прибывших – девочке и женщине – уже заведены в реестр. Если вы беретесь их эвакуировать в безопасное место – мы не станем возражать. Но я отправил сообщение в таунхолл Финистер Пойнта. Ваша обязанность сообщить об их прибытии в городскую администрацию, чтобы их могли навестить тамошние сотрудники по надзору за мигрантами несовершеннолетними.

– Это уж само собой. Все будет выполнено. Больная и ее ребенок, конечно, не прошли карантин?

– Какой там карантин, издеваетесь, что ли! Они прибыли меньше часа назад, да и нельзя, сами видите – женщина без сознания. По инструкции ее следует с ребенком поместить в закрытый спецбокс. Такое правило. Только он на поверхности – их там сторожить под обстрелом никто не захочет.

– Знаю я ваш спецбокс – это же верная смерть! Больная в нем умрет через полчаса, потому что у вас нет реанимации, а девочка останется без матери. В общем, я забираю обоих. Решено! – отрезала сестра Клэр.

Младшая сотрудница приемки неуверенно помялась, но возражать не стала, а ее лысый начальник поставил метку в планшете, обреченно прибавив, что деваться некуда. Он оправдывался:

– Знаете, то и дело постреливают по территории вокруг миграционного центра. Из минометов. Тут не до бюрократии, знаете ли. Эти, террористы, не хотят мигрантов, ведут себя как звери.

– Я думаю, вы дадите нам машину? – сказала сестра Клэр.

Приемщица закивала и замахала руками