первую ночь в миссии ей все же пришлось провести на жесткой дощатой кровати в промозглой общей спальне, где незримо реял призрак насморка и простуды. Против корабельного уюта вообще одни слезы.

Флигель для воспитанниц назывался «кампус». Она пока что оказалась единственной жилицей в нем, но сестры планировали набрать в будущем году к началу учебы еще человек двадцать девочек. В кампусе стояли койки и в умывальнике торчали десять краников. Вода в них только была холодная, но это на пользу растущему организму, по утверждению сестры Клэр. Обтираться холодной водой по утрам крайне полезно. Выяснилось, что она была не только врачом, но числилась интендант-сестрой (заведующей хозяйством, как поняла Ольга). Давно должны были прислать из Старого Света матушку-настоятельницу полного профиля, да все никак не получалось, и поневоле главенствовала в монастыре, в пансионе и в больнице поджарая сестра Клэр.

– Главное – упорядоченная жизнь! – торжественно вещала интендант-сестра. – Вам следует всегда помнить, что без нашей помощи вам не довелось бы выжить. Вы с этим согласны?

– Да, я это помню. Спасибо.

– Не мне спасибо – а вот кому, – сестра указала на зеленое каменное распятие, висевшее на белоснежной стене ее кабинета. – И в благодарность от вас ждут не слова, а дисциплину и трудолюбие!

Она рассказала, что на территории миссии действует полный запрет на мобильные телефоны, смартфоны, планшеты и прочие недопустимые устройства.

– Жизнь всех в нашей общине подчинена строгим правилам, или регулам. Правила в целом крайне просты. Вы делаете то, что вам говорят, а того, что не говорят – не делаете.

К монахиням заходить не воспрещалось, но при этом было ясно, что воспитанницам у них делать нечего.

Итак, первое утро на новом месте. Ольга дико не выспалась – было жестко, да и новизна обстановки. Солнце заглядывало в окно и черно-белое облачение сестры Агаты празднично сверкало в его лучах.

– На зарядку!

Если говорить начистоту, отнеслись к ней вполне по-человечески и напрямую в религиозные дела не затягивали. Разве только сестра Агата спросила: крещена ли ты, дитя? Ольга ответила что да, но только она православная.

– Это годится, – обрадовалась монашка. – Это очень хорошо.

Она погладила Ольгу по голове и добавила, что посещение служб в храме исключительно добровольное.

Так началось первое утро Ольги в новой жизни. Горячей воды не было. Душ – пожалуйста, но в водопроводе только холодная, точнее, ледяная после первых сравнительно пригревшихся за ночь капель. Обтирайся с пользой для здоровья. А отопления в кампусе принципиально нет, так что вода поутру бодрит неописуемо.

– Мытье рук и шеи еще не сгубило ни единой души на свете, – назидательно сообщила сестра Агата. И подсказала запасать воду в ведре на ночь.

Она показала классную комнату, библиотеку, двор для прогулок и занятий портом. И стали жить дальше. И было житья Ольги в миссии полтора года.

Стылый февральский ветер с натугой выгребал из океана дождь, чтобы тот не пропадал попусту, а правильно лил на землю. Ветрище комкал волны, чтобы ловчее было швырять их в каменную пристань. Лестница от набережной к воде по 16 килокалорий на каждую ступеньку. Качели на детских площадках, гуляют собачники с кульками для какашек. И монахини, похожие на странных и нелюдимых птиц, которых для чего-то одели по-людски.

Сестра Клэр говорит, что нет никакого старого света и что это глупые выдумки. О них следует забыть и сосредоточиться на будущей жизни. Она направляла обучение поистине железной рукой. Культура занятий была на высоте: «Человек стал человеком как раз потому, что ему было трудно, а не легко». И человек в школе состоял пока что один.

– Только дисциплина и усердие! – очень отчетливо произносила интендант-сестра и строго погладывала поверх железной оправы на Ольгу. – Только они помогут добиться достойного места в жизни и не стать позором для памяти родителей!

– Но мама ведь жива? – спрашивала Ольга. – Она ведь не умрет?

Ну и вот, извольте, прошло месяца три или четыре, и зима уж давно наступила. Мама все не вставала с больничной койки и жила на искусственной вентиляции легких, и надо было как-то жить дальше.

Город Финистер Пойнт невысок и с любого румба полностью продувается ветром. Он будто сунулся с берега в море и разлегся на воде узкими своими улицами, причалами и кранами, отрезанными от материка сетью городских каналов. И получалось, что можно было гулять по морю пешком. Если впервые увидеть его со стороны залива, как это доводится тем, кто прибывает морем, то выглядит он так. Федеральная автотрасса из Эфраима падает к океану между скалистых вершин, которые ближе к городу обтаивают, оседают, превращаясь в округлые кофейные холмы. Прежде, пока не была осушена дельта реки, между ними вечно чавкала жидкая торфяная грязь, а под мощным слоем дерна всегда водилось неубиваемое болото. Но с тех пор как вода отводится через городские каналы в залив, болота высохли.

Крыши из металлочерепицы, зеленые сады, мачты. Разноцветные трапециевидные фасады домов на улицах, круто сбегающих в сторону порта. Финистер Пойнт и думать не желал об осени. Южные деревья с кронами, как пламя свечи, еще были полны убедительной зелени, но ветер с океана налегал уже сырой, промозглый. Ужасно Ольге нравилось смотреть, как лайнеры шли поодаль вдоль побережья, а зимой, над городскими огнями они сияли как новогодние елки под гирляндой. Когда такой плавучий город приставал в порту, то верхние палубы были видны издалека, выдаваясь над приземистыми городскими кровлями, словно иллюминованная к празднику крепость на холме. Острый голубоватый нос гигантской многопалубной «Магнифики» не умещался в порту и торчал далеко вдоль сочных прибрежных лугов, привязанный толстенными канатами к бетонным быкам возле волнореза. Лайнер был похож на плавающий городской квартал, который океан прибил к земле.

Если бы спросили – что за город такой Финистер Пойнт? – то Ольга ответила бы, пожалуй, что он похож на старый советский мультфильм про Чебурашку. Таким она увидела его в последний год своего детства. Ей нравится здесь. Свежий и пряный аромат травы наплывает с густых сенокосных лугов, а эти самые луга начинаются рядом, в двух шагах, и даже норовят вылезть отовсюду на улицы и даже на площади, притворяясь для виду парками, потому что Финистер Пойнт – совсем небольшой город, а трава растет быстро.

– Здесь не тропики. Океан слишком холодный для плавания! – настрого предупредила сестра Агата.

Но в целом старушка оказалась совсем не строгой и называла Ольгу удивительным словом «ясколка».

– Откуда вы родом? – спросила Ольга.

– Я из Беларуси. Родилась в Могилеве, где мои родители работали на строительстве