восьминогое существо. Боль в руке тоже отвлекала. Она иногда почти не чувствовалась, а порой впивалась в плоть тысячью игл. Рука плохо слушалась – пальцы шевелились, но с трудом. Энки не показывал виду, что невидимая рана беспокоит его, однако ни от кого не укрылась его неуклюжесть. Шархи ворчал что-то про лекарей, которых нужно найти сразу по приезде в башню, а Сурия притворялась, что ничего особенного не происходит. Это ей отлично удавалось.

– Сурия, ты правда готова убивать ради новой ал'соры? – спросил Энки, когда они укладывались спать.

– А разве ты не собираешься сделать то же самое, лживый жрец?

– Не называй меня так.

– Странно, что ты еще жив. Ты же так далеко от костра, а солнце зашло.

– В твоем крае и правда жрецы умирают без солнца?

– Без солнца, без огня, – сказала Сурия и прикрыла глаза. – Приход ночи означает смерть. Но здесь все… не так. Будто неправильно.

Энки фыркнул:

– Судя по твоему рассказу, что-то неправильно как раз на севере, а не на юге или востоке.

Он устал, но не мог заснуть. Шархи, по всей видимости, страдал от похожей проблемы. Высокородный сидел у костра и подкидывал в огонь хрупкие сухие ветки. Их нашлось совсем немного. Огонь потухнет задолго до утра, и холод заставит продрогнуть до костей.

Энки поднялся с песка и устроился рядом с Шархи.

– Что дальше?

– Хм… О чем ты, друг мой?

– Что будет после? Если вершители согласятся помочь?

Пламя отразилось в черных глазах высокородного. Он расправил плечи, словно уже сейчас готовился к грядущей схватке.

– Вершители возьмут новые клятвы у высокородных и воинов – они присягнут мне, их законному властителю, и не смогут ослушаться.

– В прошлый раз это их не остановило, – заметил Энки.

– Будет непросто, друг мой. – Шархи вздохнул. – То, что я планирую, все изменения… Высокородным это не понравится, пусть я и буду вводить их постепенно. Я бы сказал, милость для низкорожденных покажется благородным семьям оскорблением. Столько всего предстоит сделать, и просто не знаешь, за что браться. Будет сложно. Может статься, что и продлится мое правление недолго, но я не откажусь от своих планов.

Энки ему верил.

– Я поддержу тебя, Шархи.

– Я почти наверняка проиграю.

– Знаю.

Потрескивал костер, искры по одной взвивались вверх и исчезали в темноте. Шархи кинул в пламя последнюю ветку. В ночной тишине его голос был едва слышен.

– Спасибо, Энки.

С наступлением рассвета они продолжили путешествие. Выглянувшее солнце быстро прогнало прохладу и с каждым часом делало жизнь путников все более невыносимой.

Сурия по пути добывала еду – в основном змей. Она с остервенелостью набрасывалась на них. Хватала рептилий, не давая им вывернуться и ужалить, и камнем превращала головы в месиво. Она все колотила их и колотила, хотя в том не было надобности – змеи издыхали после первого удара. Когда Сурия снимала с добычи кожу, ее трясло, ноздри раздувались, а глаза бегали, будто искали, кого еще можно приложить булыжником.

После очередной «разделки» мяса, Энки осторожно подошел к девушке и собрал порубленные змеиные тушки.

– Злишься? – спросил он будто невзначай.

– Нет. Гнев ведет к позору.

– Твой отец…

– Южанин убил его в бою. Я видела. Нет причин ненавидеть южанина – все было по чести.

– Тебе никто не запрещает злить…

– Я не спрашивала твоего совета, лживый жрец. – Она не кричала, но ее голос обжигал морозом.

Энки молча собрал добытое мясо и ушел.

Сколько они шли? Песок, песок, песок… Он будто заполнил весь мир, и ничего не осталось, кроме него. Кроме него и жажды. Украденная у Арана карта помогала, но они все равно плутали. Шархи недовольно поглядывал на Сурию – та не оправдывала его ожиданий. Но благодаря ей они все еще не умерли. Сурия показала, что воду можно найти в длинных колючих растениях – кактусах. Она разрезала их стволы ножом и выдавливала крохи влаги – горькой, спасительной. Сок даровал облегчение, пусть его и не хватало, чтобы утолить жажду.

– Мы не продержимся долго. – Шархи всматривался в карту. – Перед башней отмечен Колодец Шамаша. Знаешь, что это, Сурия?

– Нет.

– Необычно. Ни один колодец не отмечен, кроме этого. Надеюсь, там и правда есть вода. Сможешь вывести нас к колодцу по прямой, северянка?

– Да.

Как всегда, уверенный ответ. Сурия никогда не говорила «попробую» или «постараюсь», но это не значило, что она непременно добьется успеха. Энки припоминал: с такой же уверенностью она говорила, что поведет их кратчайшей дорогой, а потом они пришли к стеле Шамаша и сверились с картой. Выходило, что они отклонились от пути и зря потратили драгоценные запасы воды.

– Ты уж постарайся, Сурия. – Шархи небрежно свернул карту. – Южане безумны, их карты наполовину состоят из загадок. Что им прятать? Ничего тут нет, кроме бесполезного песка.

Песок пробирался под одежду. Песок скрипел на зубах, попадал в глаза. Прикрывая лицо рукавом, Энки брел за Сурией, мечтая о кувшине любого напитка. Сатеша, вершители, планы – ничто не могло затмить образ бегущей из источника воды.

Сурия сверялась с картой каждые тридцать шагов – Энки считал. Ее кожа алела и облезала, как при ожоге, но решимость северянку не покидала. Сощурив слезящиеся глаза, она бормотала нечто похожее на стишок и не сбавляла темп.

Судя по карте, Колодец Шамаша уже должен был появиться, но перед ними, дразня, возвышались одни барханы. В воздухе повис невысказанный вопрос, озвучивать его никто не хотел.

Ноги увязали, что ни шаг – сражение. С потом из тела уходила живительная влага, пересохший язык едва ворочался, облекая мысли в неразборчивые слова. Смогут ли они добраться?.. Уту, Гирра и Рафу все еще наблюдали. Ждали, что скоро Энки к ним присоединится?

– Нашли!

Хриплый крик Шархи заставил Энки отвернуться от мертвецов.

– Мы добрались!

Идеально круглое озеро посреди пустыни – таким был Колодец Шамаша. Энки не мог поверить своим глазам. Они уже встречались с миражами, и в конце их надежды безжалостно разбивались. Но это озеро… Оно становилось ближе и ближе. Вода в нем была непроницаемо-черная. Пугающая. Манящая.

– Черная вода, – озвучила очевидное Сурия. – Это и для юга… слишком.

Жажда легко взяла верх над благоразумием. Вот Энки думает, что пить черную воду не лучшая мысль, но в следующую секунду встает на колени и приникает к сверкающей глади.

Они втроем пили черную воду, и жрец поражался ее чистому вкусу. Напившись, он с удовольствием умыл лицо и смочил волосы.

– Шархи?

Шархи и Сурия лежали у самого края озера. Голова высокородного грозила вот-вот окунуться в воду –