«Ясновидящие они здесь все что ли?» — подумалось Игнату.

Они тепло попрощались и растворились в чернильной синеве ночи.

Володина Кира — неприметная девчонка, прятавшая зависть и злобу под маской дружбы. В ней не было ни грамма жалости, лишь холодная расчетливость и ненависть. Ее мастерский план, продуманный до мелочей, рассыпался от вмешательства ревнивой гордячки, случайно обнаружившей слежку.

Лисицына закончила разговор с Игнатом и отложила телефонную трубку. Стрелки настенных часов перевалили за полночь. Дождь колко бил по стёклам, томно погружая город в дремоту. Валентина потянулась к телефону, проворно набрала цифры и, услышав недовольный ответ дежурного, произнесла:

— Мне нужна опергруппа и криминалист. Да, выезжаем немедленно! Плевать, что сигналы не поступали! Ильич, я тебя убью когда-нибудь за длинный язык! Все, сказала, выезжаем через пять минут!

Машина неслась по спящему, ночному городу, оставляя широкие улицы Центрального района позади. Дворники послушно прогоняли хлёсткие дождевые капли, под сиденьями урчал мотор, а в лицо дул тёплый воздух от включённой печки.

Свет уличных фонарей скользил по бумагам, покоящимся у Валентины на коленях. Сожаление и вина накрыли ее с головой, когда она сверила адрес квартиры Киры с расположением злосчастного бизнес-центра: дома стояли по соседству.

Капитан Сивцов, заменяющий Игната, пытался поднять настроение подавленной Валентине, рассказывая пошлые анекдоты. Уголки ее губ дрогнули в благодарной улыбке, но глаза оставались пустыми и безжизненными.

— Приехали, товарищ подполковник. — Сивцов заглушил двигатель, припарковавшись возле подъезда. Панельная девятиэтажка пряталась среди высоких тополей.

— Иван, поднимемся вместе. — Сбросив уныние, сказала Валентина. — Дождёмся оперативников. Она невольно поежилась и спрятала замёрзшие руки в карманы куртки.

— Думаете, понадобятся? — усомнился Сивцов. — Девчонка ходит на работу, ни о чем не догадывается. Может, обойдёмся без спецназа?

— Я не могу позволить себе ошибиться ещё раз. — Сухо пробормотала Валентина.

Из-за угла показался полицейский «бобик». Низкий рокот двигателя и тихий шорох шин по мокрой дороге стихли за поворотом. Хлопнули двери, послышался топот ботинок и тихий шум голосов. Оперативники в балаклавах походили на чёрные тени, скользящие вдоль светлой стены дома.

— Товарищ подполковник, опергруппа в полной боевой готовности. — Отрапортовал майор Верба.

— Ожидайте вызова. — Приказала Валентина. — Пантелеевич с вами? Не вижу его. — Лисицына прищурилась, разглядывая движущиеся в сумерках черно-серые силуэты.

— Здесь, товарищ подполковник. — Отозвался Пантелеевич. Он вырос перед Лисицыной, шагнув из темноты.

Квартира номер 33, самый последний этаж… Валентина набрала номер в домофон.

— Кто там? — сонно ответила Кира.

— Кира, открой дверь, это подполковник Лисицына.

Хозяйка квартиры сбросила вызов. Сивцов остервенело рванул запертую дверь и чертыхнулся. Он набрал номер другой квартиры в домофон, испугав заспанного жильца звучным выкриком:

— Откройте, полиция!

В нос ударили запахи подвальной сырости и кошачьих экскрементов. Старенький лифт заскрипел и двинулся с последнего этажа на первый. Мужчины пропустили вперёд Валентину и зашли следом.

— Сивцов, твой выход. — Сказала Валентина, когда они вышли из лифта на лестничную площадку.

— Откройте, полиция! — прогремел он, тарабаня по входной двери квартиры Киры.

Лисицына прижала ухо к двери. За ней тишина и неизвестность, ни шороха… Сивцов повторил требование, озираясь по сторонам. Чердака в высотке не было, значит, хозяйка заперта в собственном доме, как птичка в клетке. Или спряталась в квартире одного из жильцов.

— Майор Верба, приказываю взломать дверь! — проговорила Лисицына в рацию.

Пока оперативники поднимались на этаж, Пантелеевич терпеливо постукивал узловатыми пальцами по металлической поверхности двери, уговаривая Киру ее открыть.

В качестве понятых выступили одинокая пенсионерка, живущая в соседней квартире и председатель ТСЖ. Пенсионерка томно вздыхала, молитвенно сложив руки на груди, и беспрестанно спрашивала у следователей, в чем провинился «этот воспитанный молчаливый ребёнок».

Шум голосов и ласковые увещевания Пантелеевича поглотил пронзительный визг бензиновой болгарки. Пара крепких ребят в масках резали петли, уворачиваясь от летящих ярко-оранжевых искр. Соседи вытаскивали любопытные головы в дверные проемы и сразу же трусливо втягивали их обратно, поспешно закрывая дверь изнутри.

Подъезд заполнился густыми запахами раскалённого металла и цемента. Визг болгарки прерывался шипением и помехами работающей рации, репликами следователей, оханьями сердобольной пенсионерки.

Крепкий, высокий сержант Громыко, назначенный майором Вербой бричером, скомандовал группе:

— Снегирев, лом! Варламов, таран!

Снегирев вырвал крепления замка ломом, и дверь рухнула, поднимая облако белой пыли. Звук упавшей двери нарушил угнетающую тишину квартиры. Оперативники ворвались внутрь, рассредоточившись по комнатам.

— Чисто! — прогремел Громыко, включая свет в гостиной.

Неужели Кира успела сбежать? Отчаяние завладело Лисицыной, обручем сдавливая грудь. Она ступила по засыпанному штукатуркой и обломками кирпичей полу, услышав доносящийся из кухни голос Снегирёва:

— Врача, срочно!

Кира лежала на полу в луже собственной крови, судорожно сжимая пальцами правой руки нож. Черты ее бледного лица заострились, под глазами пролегли чёрные тени. Она прищурилась от вспыхнувшего в помещении яркого света и выдавила, состроив презрительную гримасу:

— Успели, с-с-суки…

Хрипло выдохнув, Кира потеряла сознание. Пантелеевич ловко перетянул ее запястье эластичным жгутом и уложил девушку на диван. Она стонала и хрипела проклятия, всматриваясь взглядом, задёрнутым поволокой, в лица Пантелеевича и Лисицыной.

— Глубоко порезала. — Протянул Пантелеевич, игнорируя протесты Киры. Его длинные пальцы сжимали пропитанный нашатырным спиртом ватный тампон.

— Сивцов! — позвала Лисицына капитана. Тот отвлёкся от понятых и прошёл на кухню, метнув взгляд на лежащую преступницу.

— Молодец, Васильевна, как чувствовала… — присвистнул он, довольно потирая руки

— Отставить, — рявкнула Валентина. — Забирай подозреваемую в СИЗО. Мы с Пантелеевичем осмотрим квартиру. Позже я приеду допросить Володину.

Пантелеевич успокаивал Киру, сжимая ее порезанную руку в локтевом суставе. Он заботливо тёр ее виски ватным тампоном, приводя девушку в ещё большее бешенство. Колкий, леденящий взгляд Киры красноречивее слов выражал ее ненависть и презрение к следователям.