Евгений представлял, как опускается на колени перед могилой отца и брата, и кричит победоносный возглас: «Я отомстил!». В кошмарных снах он видел довольное лицо суки, обхитрившей его и увернувшейся от справедливой мести. Она стала наваждением… Ее показания в суде до сих пор звенели в ушах подобно железным кандалам. Лидия Моисеенко — кровник, неотмщенный враг, призрак, ускользающий из его рук. И она будет наказана! Он перебьёт всех ее близких, но доберётся до неё!

Рация кряхтела, ее шипение прерывалось голосом лейтенантика. Евгений открыл окно и закурил. Смаковал дорогую сигарету, жадно вдыхая густой и вкусный воздух, врывающийся в окно… Он хлестал по лицу, наполняя легкие последними, пьянящими минутами свободы.

Молодой голос лейтенанта утонул в звуках выстрелов. Евгений еле удержал руль, отбросив сигарету в окно. «Стреляют по покрышкам» — догадался он.

Мотор «бэхи» громко зарычал, выпуская чёрный дым, ухнул напоследок и заглох.

Теперь точно все… Руки Зверева задрожали от желания разбить ненадежную тачку к чертовой матери, ноздри нервно подрагивали от накрывшей его ярости. Машина резко наклонилась набок, теряя управление, и скатилась в глубокий овраг.

От удара головой о лобовое стекло заложило уши. Словно сквозь вату Евгений слышал топот шагов, собачий лай, звуки сирен.

— Зверев Евгений Петрович, вы обвиняетесь в убийстве двух человек, покушении на убийство… статья 105… — лопотал лейтенант.

Перед глазами Зверева вспыхнули оранжево-чёрные мушки, они затанцевали в хороводе и слились в огромное красное пятно. Лица преследователей и розовые пасти служебных овчарок превратились в монстра, выкрикивающего известные ему наизусть статьи и обвинения…

Сизый клубящийся дым постепенно рассеивался, и силуэты внутри него приобретали знакомые очертания: Зверев увидел строго смотрящее на него лицо Лиды. Ее заледеневший взор колол осуждением в самое сердце, а затем исчез, сменяясь синим и смеющимся взглядом брата Ильи.

— И-и-люха… — выдохнул Евгений и потерял сознание.

— Потапенко, везём его скорее в СИЗО! Подозреваемый в отключке, того гляди копыта по дороге отбросит! — взволнованно произнёс лейтенант Морозов. — Позвони Лисицыной, пусть врача на месте организуют!

Илюха… А потом отец… Зверев вынырнул из пучины безумных видений. Сознание возвращалось медленно, голова раскалывалась от ноющей боли, в глазах рябило. Слух различал голоса следователей, шипение рации, в ноздри ударили запахи сигаретного дыма, земли и пожухлой листвы. От быстрой езды Евгения покачивало. Он пошевелил затёкшими ногами и попытался подняться. Лейтенант Морозов, услышав шорохи, обернулся.

— Потапенко, прибавь газу. Подозреваемый пришёл в себя. — Он выдохнул с облегчением и расстегнул молнию куртки.

Зверев прищурился, пытаясь разглядеть лейтенанта, и в ужасе отпрянул: вместо него на пассажирском кресле сидела Лидия Моисеенко…

****

— Пантелеевич, что с ним? — спросила Валентина, склонившись над Зверевым.

Пантелеевич аккуратно оттянул веки Евгения, проверяя реакцию зрачков на свет. Зверев замычал от ударившего в нос запаха нашатырного спирта и лягнул Пантелеевича ногой.

— Папа… Илюха… — стонал Евгений окровавленными губами. Его голова металась из стороны в сторону, конечности нервно подрагивали. Железная койка под ним скрипела.

— Морозов сказал, что в пути у подозреваемого случился эпилептический приступ. — Пантелеевич взглянул на мокрые брюки Зверева и испачканный кровью свитер.

— Что теперь делать? — спросила Валентина. — Мы не можем оказать ему медицинскую помощь, вы же понимаете…Она недоверчиво обвела глазами кафельные белые стены медицинского кабинета, задержавшись взглядом на тускло мигающей лампочке.

— Не волнуйтесь, Валентина Васильевна, я стабилизировал его состояние, через короткое время он сможет дать показания. А потом направим его в больницу при СИЗО. Галлюцинации характерны для опухоли головного мозга, а не эпилепсии. — Предположил Пантелеевич, деловито поправив очки. Его уверенный, грудной голос не успокоил Валентину.

— Черт! Только этого не хватало! — всплеснула она руками.

— Напишу направление на рентген черепа — другой аппаратуры в тюремной больнице нет, — виновато пробормотал Пантелеевич. Он ловко достал из стопки лист бумаги с назначениями и протянул его Валентине.

Спасибо за звездочки и комментарии, мне очень приятно)))

— Кира Андреевна, я соглашусь с капитаном Сивцовым и добавлю к вашему обвинительному заключению 319-ю статью. — Прогремела Лисицына в ответ на льющиеся из Киры проклятия.

Она перевела взгляд на бумаги, лежащие в объемной папке на столе, и в десятый раз спросила Киру:

— Что вас связывает с Евгением Зверевым?

Лисицына предвидела, что согласие Киры на сотрудничество, Зверев получил не высокопарными разговорами о несправедливости и возмездии, а деньгами. Евгений купил ей трехкомнатную квартиру, оборудовал ее дорогостоящей компьютерной техникой, мебелью. Неудивительно, что девчонка покрывает его. Из благодарности она это делает или страха, Лисицына пока не понимала.

Конвоир открыл дверь допросной, впуская внутрь Пантелеевича. Тот деловито раскрыл чемоданчик, опасливо поглядывая на Киру, и грузно присел на свободный, приколоченный к полу, стул. Володина опустила глаза в пол, делая вид, что разглядывает узоры на потемневшей кафельной плитке.

— Валентина Васильевна, криминалистическая экспертиза подтвердила, что биологические жидкости, обнаруженные в квартире Володиной, принадлежат Евгению Звереву, — прошептал Пантелеевич, наклонившись к Валентине. — В постели тоже. — Деликатно уточнил, предвидев вопрос Лисицыной.

— Кира Андреевна, спрашиваю ещё раз: что вас связывает с Евгением Зверевым? Отпираться бессмысленно, вы же все сами слышали… Лисицына постукивала кончиком ручки по деревянному, затертому до блеска, столу.

Кира выпрямилась, гордо вздернула подбородок и ответила, испепеляя Валентину взглядом:

— Вы знаете какого это… когда тебя трахают толпой? Когда бьют и унижают? Не любят? — слезы катились по ее искаженному страданием лицу. — Все было нормально, если бы не мать Даши… Моя мама, она… — истерически всхлипнула Кира.

Лисицына протянула ей салфетку и ответила:

— Кира, я сочувствую вашему горю. Вы правы, я ничего не знаю о жизни в детском доме, но поверьте — вы заблуждаетесь. Василиса ни в чем не виновата перед семьей Зверевых, она исполняла свой гражданский долг в суде. А ваша мама… Она сама обрекла себя на такую участь, связавшись с преступником. Что вам пообещал Зверев? — произнесла Валентина твёрдо.

— Разве детдомовке много надо? — с издевкой ответила Кира. — Хотя Евгений многое мне дал: квартиру, деньги, подарки… Володина оглядела себя: дорогой хлопковый свитер и фирменные джинсы сидели на ней, как влитые.