дракона может прочитать каждый. Совершенно любой. Даже ты. Конечно, дракона не заставишь показать судьбу, вдобавок мы умеем скрывать её магией… Поэтому я снова спрашиваю, видела ли ты судьбу стального своими глазами? Или выслушала очередную сказку и поверила пустым совам?

Янтарный вглядывается в меня с надменной усмешкой. Я же пытаюсь унять жжение в груди. “Он врёт! Хочет, чтобы я перестала верить Шейну! Желает нас поссорить!”

— Я тебе не верю, — выдавливаю я. 

— Не верь, — пожимает плечами дракон. — Но особенность драконьих судеб — это не секрет. Ты можешь сходить в библиотеку и порыться в книгах. Спросить слуг или дворецкого. Да кого угодно! Каждый подтвердит. 

— Тогда покажи свою судьбу, дракон.

— Прости уж, — тонко улыбается дракон, — но своё предсказание я открою лишь близкому человеку. Видимо, стальной тебя к таким не относит.

Я внутренне вздрагиваю. Янтарный щурится так, словно чувствует, рыбка попалась на крючок.

Мои мысли несутся вскачь. 

Если Шейн рассказал мне свою настоящую судьбу, то у него не было причин прятать метку на своём теле. Однако ночью его тело было чистым… Значит, он скрыл предсказание магией? Но зачем?

“Он не обязан мне во всём признаваться, — с горечью думаю я. — Мы друг другу пока что никто! Даже любовниками нас можно назвать с натяжкой. Знакомы всего ничего!”

И хотя эти мысли очень правильные. Очень здравые. Но под рёбрами против всякой логики растекается жгучая обида, недоверие стискивает горло.

— Ты пойми, — тем временем шепчет дракон. Его глаза пылают рыжим огнём. — Я тебе не враг. Просто не хочу допустить, чтобы стальной получил мощь, сравнимую с мощью бога. Это покачнёт чашу весов, нарушит баланс, и кто знает, что случится следом. Шейн в твоих глазах ангел во плоти? Ты правда в это веришь? Правда думаешь, что его брат просто исчез, а родители поубивали друг друга? Это он их всех убил. Потому что ему это было выгодно. Шейна не просто так называют демоном. Он зло во плоти. Убийца. Прими правду — ты поверила лжецу. 

— Кроме слов у тебя ничего нет, — я почти рычу. Почти плачу.

— Молодец, девочка. Учишься. Верить можно только собственным глазам. 

Я опускаю голову на ладони, но голос янтарного вливается в мои уши ядом. 

— Я всего лишь пытаюсь показать тебе правду, девочка, — проникновенно говорит Элессар. — Дам тебе совет, беги пока не поздно. Шейн не вернётся раньше, чем через пару дней. Ночью я накину полог скрытности, ты сможешь уйти… Я встречу тебя снаружи. За территорией стального я сумею тебе помочь.

— Нет, я никуда не пойду… — потерянно шепчу я.

— Но ты подумай ещё, подумай хорошенько, — говорит янтарный, поднимаясь с дивана и вальяжно направляясь ко мне. — Стальной демон видит в тебе лишь источник силы. В нём воплотилась жадность алмазного рода. Он никогда не откажется от власти, перешагнёт через тебя так же, как перешагнул через свою семью… Я же могу тебе помочь.

Мутным взглядом я смотрю, как янтарный останавливается рядом. Самодовольный, надменный лис. Мне хочется плюнуть ему в лицо.

— Тебе грустно, девочка? — печально улыбается рыжеглазый интриган. — Хочешь, утешу? Пригрею, приласкаю, ты разом забудешь стального демона. Он ведь ничего не смыслит в женщинах. Вечно угрюмый одиночка, разве это нужно красивой девушке?

Он говорит, словно патокой, у меня кружится голова. Элессар хищно улыбается, зрачки его расширяются, пульсируют, он протягивает ко мне руку, стремясь коснуться волос. Но вдруг замирает. А в следующее мгновение отшатывается. 

За моей спиной раздаётся угрожающее рычание. Я оборачиваюсь и вижу, как на верхних ступеньках вздыбил шерсть увеличившийся в размерах банеко. Его длинные клыки влажно поблёскивают на свету. 

Янтарный нервно дёргает уголком рта, поправляет вороник и широким шагом уходит к двери. 

— Я на твоей стороне, попаданка, — бросает он у порога. — Не будь слепой. Открой уже глаза.

И дракон скрывается за дверью. 

Я сижу на ступеньке, не в силах справиться с тяжестью эмоций. Рук касается что-то тёплое, а потом мне на колени забирается рогатый котёнок с синеватой шёрсткой. 

— Что мне делать? — спрашиваю я банеко, чувствуя, как сомнения рвут душу.

Кажется, моё хрупкое счастье всё-таки разбилось… и я совершенно не понимаю, как склеить его вновь.

Глава 30

В полночь я всё-таки решаюсь и покидаю домик на краю леса. 

Испуганной мышкой пробираюсь мимо до сих пор дремлющей охраны, перебегаю пустующий императорский сад, торопливо огибаю тренировочный плац и подхожу к лестнице на каменный мост. Стоя на высоких опорах, тот змеёй тянется над проклятым лесом и ведёт прямиком в чёрный замок.

К Шейну.

И к правде.

Больше всего я боюсь, что в мой замысел вмешается янтарный. Если он поймёт, что я не собираюсь сбегать с ним, то перехватит на полпути. Попытается увести с территории стального силой или обманом.

Рыжеглазый думает, у него есть ещё пара дней, чтобы меня уговорить и явно не ждёт, что я осмелюсь отправиться к Шейну в чёрный замок, о котором ходит столько жутких слухов.

Но выбора нет, оставаться на домике нельзя! Иначе завтра Элессар снова что-то придумает. Маяк Шейна тоже использовать боязно… Что, если я помешаю стиранию судьбы или его борьбе с кошмарами? Что, если он посчитает, что я вызвала его из-за глупости?

Дрожа от волнения, я поднимаюсь на мост.

Весь мой прошлый день прошёл в метаниях. 

Я не находила себе места, раз за разом обдумывая слова янтарного. Острые, злые, они изрезали мне нутро. Сомнения ледяным крошевом наполняли кровь. Сердце скулило в груди, как раненый зверёк.

Поводов верить Элессару у меня не было. Но чёртов янтарный лис добился своей цели! Разбередил душу.

Услышь я лишь про “подстроенную любовь и желание власти”, посмеялась бы в лицо, но тот факт, что Шейн магией скрыл от меня свою судьбу, точил сердце. А ведь предсказание связано со мной напрямую!

Я выяснила у служанок и стражи, что это правда — судьбу дракона может прочитать каждый. Но тогда почему Шейн спрятал своё предсказание от меня? Он что-то скрывает? Правда ли я его целитель? А может у судьбы есть вторая часть? 

Если там не обо мне, то Шейн не обязан её показывать… но янтарный говорил с такой уверенностью, даже наглостью… будто знал — там про меня.

В памяти всплывает надменный голос Элессара: 

“Он