в очереди медленно, шаг за шагом, поднимались по скрипучим ступенькам крыльца и исчезали внутри. Тут-то Эду и довелось впервые увидеть тех, к кому он приехал с просьбой.

– Это та самая старуха и есть? – спросил он, кивнув в сторону крыльца.

На крыльцо выступила хрупкая – в чем душа держится – старушонка. Окинув взглядом собравшихся, она выбрала одного и принялась вполголоса совещаться с сопровождавшим ее толстячком. Вскоре к их разговору присоединился еще один – мускулистый, светловолосый, довольно молодой человек огромного роста.

– Бог ты мой, – выдохнул Эд, – у них тут что же, целая организация?!

– У них таланты разные, – пояснила Барбара и, крепко прижав к груди дочь, шагнула вперед, в толпу ожидающих очереди. – Дожидаться целительницу полагается вон там, справа, под деревом.

Портер, устроившийся на кухне, взгромоздив ноги на подоконник, курил, прихлебывал кофе и безучастно, рассеянно наблюдал за очередью, тянувшейся от входной двери к нескольким комнатам.

– Ишь, сколько нынче народу, – сказал он Джеку. – По-моему, пора с каждого плату за вход брать.

Джек раздраженно крякнул, встряхнул головой, отбросив назад роскошную светлую гриву волос.

– А ты чего здесь сидишь, кофе хлещешь? Поднялся бы, помог.

Пухлый, изрядно обрюзгший толстячок с водянисто-голубыми глазами и редкой сальной шевелюрой звучно рыгнул.

– Так никому неохота в будущее заглядывать, – пояснил он. – Вот явится кто полюбопытствовать, не суждено ли ему внезапно озолотиться или жениться на писаной раскрасавице, я – живо к себе, в шатер, всю правду ему расскажу…

– На картах еще погадай, – буркнул Джек, беспокойно переминаясь с ноги на ногу у окна, скрестив на груди могучие руки и мрачно, встревоженно хмуря лоб. – До чего же мы докатились, а?

– Ну, знаешь, о чем спрашивать, – тут я им не указ! На днях один старый хрыч спросил, когда ему предстоит помереть. Я и ответил: через тридцать один день… а он побагровел, будто свекла, и давай на меня орать! А я что? У меня все по-честному. Я ведь не шарлатан какой. Я правду говорю, а не то, что им хотелось бы слышать, – с усмешкой возразил Портер.

– И давно ли хоть кто-нибудь в последний раз спрашивал о чем-нибудь стоящем?

– То есть о высших материях? – Портер лениво поднял взгляд к потолку. – Помнится, на прошлой неделе один малый спросил, будут ли у нас снова межпланетные корабли. А я честно ответил, что таковых в будущем не наблюдаю.

– А что твои «ненаблюдения» гроша ломаного не стоят, предупредил? Максимум полгода… не такой уж, знаешь ли, эпохальный срок!

Физиономия Портера расплылась в самодовольной жабьей улыбке.

– Так ведь об этом меня не спрашивали!

Тут в кухню быстрым шагом вошла и хрупкая, дряхлая старушонка. Руки ее заметно тряслись от усталости.

– О Господи, – вздохнула Тельма, опустившись в кресло и налив себе кофе, – устала-то как… а там еще с полсотни человек дожидаются исцеления! Двое с раком костей в один день… думала, тут мне и конец. Положим, малышка-то выживет, но у второго даже для меня все слишком, слишком запущено. Только малышке придется приехать еще разок… на будущей неделе…

С каждым словом голос старухи звучал все глуше и глуше.

– Завтра народу поубавится, – предрек Портер. – Пепельная буря налетит из Канады, и никто за стены коммун носа не высунет. Вот после, конечно…

Осекшись, он с любопытством взглянул на Джека.

– Слушай, что тебе покоя не дает? И вообще, с чего все ворчат да брюзжат? День такой, что ли?

– Я только что от Баттерфорда, – мрачно ответил Джек. – Попозже опять вернусь к нему, еще раз попробую.

Тельма невольно содрогнулась, а Портер, вмиг приуныв, отвел взгляд в сторону. Напоминаний о разговорах с человеком, чьи кости хранились в подвале их общего дома, он откровенно побаивался, а потому не любил. Казалось, пухлое тело провидца вот-вот затрясется от суеверного ужаса. В конце концов, предвидеть будущее, заглядывать вперед – талант положительный, прогрессивный, а вот возвращения в прошлое… Возвращения в прошлое, к давным-давно умершим людям, в ныне разрушенные, сожженные дотла города, в страну, стертую с карт, переживание свершившегося заново, и не по разу, все вокруг полагали явлением нездоровым, сродни психозу. К чему лишний раз ворошить кости – в буквальном смысле кости – минувших времен?

– Что он ответил? – спросила Тельма.

– То же, что и всегда. Ничего нового, – со вздохом признался Джек.

– Это в который уж раз?

Джек закусил губу.

– В одиннадцатый. И ему об этом известно. Я сообщил.

– Ладно. За работу пора.

Тельма направилась к двери в коридор, но на пороге кухни приостановилась.

– Одиннадцатый раз… а результаты все те же. Я тут кое-что подсчитала… сколько тебе лет, Джек?

– А на вид сколько дашь?

– Около тридцати. Родился ты в 1946-м. Сейчас 2017-й. Выходит, на данный момент тебе семьдесят один, а значит, я говорю с Джеком, миновавшим чуть больше трети пути. Где нынешний Джек?

– Самой подсчитать несложно. В 1976-м.

– И что он там делает?

Джек промолчал. Что делает «он сегодняшний», Джек из 2017-го, он знал прекрасно. Старик семидесяти одного года от роду, сегодняшний Джек лежал в клинике одного из военных медицинских центров, лечился от медленно, но верно прогрессирующего нефрита. Украдкой покосившись на Портера, чтобы проверить, не собирается ли провидец поделиться сведениями о будущем, он не обнаружил на апатичном лице толстяка ничего примечательного… однако его внешнее равнодушие совершенно ничего и не значило. Что у него в голове, точно мог бы сказать только Стивен…

В отличие от простых пролетариев, съезжавшихся сюда каждый день с вопросами, не ждет ли их в будущем неожиданное богатство либо счастливый брак, ему настоятельно требовалось точно узнать дату собственной смерти… и вовсе не из праздного любопытства.

Повернувшись к Портеру, Джек взглянул на него в упор.

– Выкладывай, не тяни. Что меня ждет в ближайшие полгода?

Портер зевнул.

– Тебе как, во всех подробностях изложить? Это, знаешь ли, не на один час!

От облегчения у Джека на миг ослабли колени. Значит, по крайней мере, еще шесть месяцев он протянет, а за это время может добиться успеха в дебатах с генералом Эрнстом Баттерфордом, начальником штаба Вооруженных сил Соединенных Штатов. Обогнув Тельму, он решительно вышел в коридор.

– Куда это ты собрался? – проворчала старуха.

– Назад, к Баттерфорду. Попробую еще разок.

– Ты каждый раз так говоришь, – брюзгливо заметила Тельма.

– И каждый раз пробую, – парировал Джек.

«И так – до самой смерти», – с горечью, ожесточенно добавил он про себя. До тех самых пор, пока полуобморочный старик на больничной койке в Балтиморе, штат Мэриленд, не отойдет в мир иной сам, либо с ним не покончат, освобождая место для какого-нибудь