этот «хлам» – ваши, ваши собственные кости! – заорал Джек в лицо генералу и перевернул ящик, вывалив содержимое частично на стол, частично на пол. – Потрогайте, потрогайте! На этой войне вы погибнете вместе со всеми, и смерть вас ждет страшная, не из легких! Спустя год и шесть дней вы умрете, пораженный бактериальными токсинами! Успеете полюбоваться окончательной гибелью организованного общества, а после отправитесь следом за остальными!

Окажись Баттерфорд трусом, все вышло бы куда проще. Долгое время генерал, побледневший, прямой, как шомпол, не сводил глаз с россыпи костей, с клочьев мундира, монет, фотографий и заржавленной самописки.

– Не знаю, стоит ли верить вам, – наконец сказал он. – Пси, сверхспособности… это же несерьезно!

– Ошибаетесь, – с жаром возразил Джек. – О нас и наших возможностях известно всем правительствам на планете. И вы, и Советский Союз стараетесь призвать нас на службу с пятьдесят восьмого. С тех самых пор, как мы впервые заявили о себе.

Вот эту сторону дискуссии Баттерфорд понимал вполне. Глаза генерала вспыхнули пламенем ярости.

– Именно! В том-то и суть! Если б вы, пси, согласились сотрудничать с нами, всего этого попросту не было бы! – завизжал он, с силой ткнув пальцем в груду белесых костей на столе. – Вы явились сюда обвинять меня в разжигании войны, а виноваты-то сами! Не желаете помогать общему делу – стало быть, на себя и пеняйте! Какого исхода войны можно ждать, если каждый не сделает всего, на что способен?

С этими словами генерал многозначительно подался вперед, к Джеку.

– Вот вы, говорите, из будущего прибыли, так? А ответьте-ка, что вы, пси, собираетесь делать во время войны? Объясните, какую роль в ней сыграть собираетесь?

– Никакой.

Баттерфорд торжествующе откинулся на спинку кресла.

– То есть решили отсидеться в сторонке?

– Совершенно верно.

– И еще смеете в чем-то меня упрекать?

– Если мы согласимся помочь, – с расстановкой заговорил Джек, – то только в качестве лиц, имеющих право голоса, а не наемных слуг. Иначе постоим в сторонке, подождем. Помочь мы готовы, но, если победа в войне зависит от нас, мы также должны решать, каким образом выиграть эту войну… и стоит ли ее затевать, – добавил он, с лязгом захлопнув ящик. – Иначе мы можем поддаться тем же тревогам, что и ученые в середине пятидесятых. Таким же образом растерять энтузиазм… не говоря о политической благонадежности.

В голове Джека зазвучал тоненький, исполненный горечи голосок – голос телепата, члена современной Гильдии Пси, следившего за дискуссией из штаб-квартиры в Нью-Йорке:

– Сказано превосходно, однако ты проиграл. Тебе не хватает способности манипулировать им… Пока что ты только отстаиваешь нашу позицию, а о возможном изменении его позиции даже не заикнулся.

Действительно, так оно и выходило.

– Я пришел не затем, чтоб излагать позицию Гильдии! – в отчаянии продолжил Джек. Слова его срывались с языка по одному, точно льдинки. – Наша позиция вам известна. Пришел я, причем прямо из 2017-го, ради того, чтобы предъявить факты. Войне конец. Уцелевших – жалкая горстка. Таковы факты. Для нас все это уже совершилось. Вы собираетесь рекомендовать президенту разоблачить блеф русских на Яве. Однако они не блефуют, а это означает тотальную войну. Ваши рекомендации в корне ошибочны.

– А по-вашему мы должны сдать назад? – ощетинился Баттерфорд. – Без боя уступить им свободный мир?

Двенадцатый раз… и снова все то же самое. Тупик. Джек вновь не достиг ничего.

– То есть вы готовы развязать войну, понимая, что не можете победить?

– Будем драться, – отрезал Баттерфорд. – Уж лучше благородная война, чем позорный мир.

– В войнах нет ничего благородного. Война принесет людям только смерть, варварство, множество разрушений.

– А что принесет людям мир?

– Мир означает рост, развитие Гильдии. Спустя каких-то пятьдесят лет само наше существование изменит идеологию обоих противостоящих блоков. Мы выше войны. Выше двойственности миров. Пси есть и здесь, и в России, но не принадлежат какой-то одной стране. Такое же положение когда-то могли бы занять ученые, но они предпочли сотрудничество с национальными правительствами. Теперь дело за нами.

Баттерфорд покачал головой.

– Нет, – твердо сказал он, – диктовать нам решения даже не мечтайте. Политику определяем мы… а вы, если возьметесь за дело, будьте любезны действовать согласно нашим указаниям либо не суйтесь вообще. Стойте себе в сторонке.

– Мы предпочтем… не соваться.

Баттерфорд вскочил с кресла.

– Предатели!!! – завопил он вслед Джеку, направившемуся к выходу. – У вас нет выбора! Мы требуем помощи! Мы выследим вас и повяжем по одному! Хотите вы или нет, а сотрудничать с нами придется всем… всем! Это тотальная война!

Выйдя в приемную, Джек захлопнул за собой дверь.

– Нет, безнадежно, – мрачно констатировал голосок в голове. – Я могу засвидетельствовать, что ты проделал это двенадцать раз… и думаешь о тринадцатом. Брось, ни к чему. Приказ об уходе в подполье уже разослан. Когда начнется война, мы останемся в стороне.

– Но мы же должны, обязаны хоть чем-то помочь! – беспомощно откликнулся Джек. – Не с войной – людям помочь. Миллионам людей, обреченных на гибель.

– Не выйдет. Мы же не боги. Мы – всего-навсего люди, пусть и с паранормальными талантами. Помочь мы сможем, если нас примут и позволят помочь. Навязать им свои взгляды мы не в состоянии… как и пробиться к власти, если Гильдию не желают подпускать к политике.

Прижимая к груди металлический ящик, Джек, точно в оцепенении, спустился вниз, вышел на улицу и отправился назад, в школьную библиотеку.

С другими уцелевшими членами Гильдии он встретился только за ужином, после того как их пристанище окутала непроглядная тьма.

– Вот, пожалуйста! Так с тех пор и живем. Вне общества… сложа руки. Ни вреда от нас, ни пользы. Никакого проку! – прорычал он и, не сдержавшись, судорожно ударил кулаком по трухлявой дощатой стене. – Сидим в сторонке без всякого толку, а коммуны тем временем разваливаются на части! Все, что осталось от общества, рушится, гибнет!

Тельма бесстрастно отправила в рот ложку супа.

– Мы исцеляем больных, предсказываем будущее, предлагаем советы… творим чудеса.

– Вот-вот, и уже не первую тысячу лет, – с горечью откликнулся Джек. – Сивиллы, ведуны, угнездившиеся в безлюдных холмах вдали от городов… Неужели нам не по силам вмешаться, помочь людям по-настоящему? Неужели мы, единственные, кто понимает, что происходит, обречены до конца дней держаться от них в стороне, глядя, как слепые глупцы ведут человечество к полному уничтожению?! Неужели мы не могли предотвратить войну, принудить их к миру?

– Джек, ты же знаешь, мы не хотим их ни к чему принуждать, – вяло напомнил Портер. – Мы им не господа. Мы помогать им хотим, а не править ими.

За столом воцарилось угрюмое молчание. Долгую паузу прервала Дорис.

– Вся