представилась мать Дэниела, Долорес Байвотер, совершенно неподвижно сидящая посреди гостиной, в ушах позвякивают белые серьги, а изнутри ее пожирает рак.

Она услышала шум двигателя. Из зарослей, скрывающих подъездную дорожку, показался капот фургона Дэниела. Он остановился рядом. Дэниел выбрался наружу, под мышкой – планшет. Коллин опустила стекло, Дэниел посмотрел на нее, потом на дом, почесал в затылке.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Ты проверил воду?

Он прищурился, как будто догадывался, что здесь она совсем не за этим.

– Пока нет.

– Я еще воды набрала. – Коллин протянула ему через окно две банки, но Дэниел не двинулся с места.

– Неплохо было бы взять образцы весной, когда они снова начнут распылять отраву с воздуха. Именно тогда уровень загрязнения должен быть выше всего.

– Мы поставили фильтр, – объяснила она. – Я взяла один образец из фильтра, а один просто из-под крана. Можешь проверить? Пожалуйста?

Дэниел кивнул, взял банки.

Коллин бросила взгляд на дом. Ей вспомнились книжные полки его дяди, выстроившиеся вдоль стен. Она такие видела только в библиотеке, но никак не в доме. Когда она познакомилась с дядей Дэниела, он показался ей грубоватым и серьезным, как и любой другой рыбак. Он сказал Дэниелу что-то короткое и отрывистое на языке, которого она не понимала. Казалось, Коллин не понравилась ему с первого взгляда: словно он понимал, что альбом с рецептами в красно-белой клетчатой обложке был единственной книгой, которую ее мать когда-либо держала в доме, и что когда Коллин вырастет, она точно так же не будет читать никаких книг. Если не считать несколько томов с кулинарными рецептами и пару детских книжек, так и оказалось.

Дэниел откашлялся, переложил планшет в другую руку.

Коллин потянулась к сумочке. Список был у нее в кошельке, желтый квадратик, спрятанный за карточкой водительских прав. Она смотрела, как Дэниел разворачивает лист бумаги.

– Здесь все женщины, у которых я принимала роды за последние шесть лет, где что-то пошло не так. – Ее взгляд скользнул по планшету. – Не знаю, подпишут ли они твою петицию, но они хотя бы тебя не застрелят.

– Ты уверена? – спросил он полушутя-полусерьезно, давая ей последний шанс отступить.

Коллин ни в чем не была уверена, но и отступать ей было уже некуда.

28 января

Коллин

Сквозь занавески просачивался тусклый свет, прикроватная тумбочка была завалена окровавленными салфетками. Кресло-качалка принялось покачиваться, когда Коллин сняла с его спинки свой свитер. На кухне стоял Юджин, наливая на сковороду тесто для оладушек. Рич приподнял сковороду за ручку, зашипело масло, растеклось в разные стороны тесто. За столом сидели дети, на их тарелках – липкие лужицы сиропа. Коллин поцеловала Карпика в макушку.

– А вот и наша спящая красавица, – проговорил Юджин как ни в чем не бывало.

– Кто хочет еще? – Рич переложил оладушки на тарелку. Никто не отозвался, и он намазал оладушек джемом и отправил его в рот, а затем они с Юджином ушли вверх по холму, прихватив с собой пилы. Пока Коллин мыла посуду, дети отправились в гостиную, чтобы погладить бронзового кролика.

– Тетя Коллин, ты болеешь? – спросила Агнес. Ее косой глаз смотрел куда-то в сторону.

– Нет.

– У тебя волосы все спутаны.

– У тебя тоже.

Она расстегнула заколку Агнес, поправила ей челку, – как естественно это ощущалось, – поправлять прическу маленькой девочке. Потом отправила детей поиграть во двор. Они дергали Скаута за уши, словно пытаясь понять, как у него все устроено, и смешно морщились, когда пес в ответ принимался лизать их в лицо. Оставшись одна в доме, Коллин задремала и вздрогнула, когда вернулись Юджин и Рич, ежась от холода.

– Если ты продолжишь возить эту сучку по округе, люди начнут задаваться вопросом, на чьей ты стороне, – сказал Юджин, опускаясь на диван.

– Не называй ее так, – резко сказала Коллин.

– Нельзя распускать слухи про «Сандерсона» и думать, что это сойдет тебе с рук. Мерл…

– Мерл может убираться ко всем чертям. – процедила Коллин. – И ты вместе с ним, раз считаешь, что можно обливать маленького ребенка этой отравой.

Она вышла через заднюю дверь. Скаут поднял голову.

Коллин трясло. Она потерла нос, и на землю упала ржавая чешуйка засохшей крови – со вчерашнего дня нос у нее то и дело кровоточил.

Она услышала, как Юджин зовет детей собираться, затем его пикап, тарахтя, укатил прочь. Рич вышел через заднюю дверь.

– Они ушли, – сообщил он.

– Он трус, – все еще злилась Коллин.

– Может, и так, – признал Рич. – Но в чем-то он прав.

29 января

Рич

Ларк сидел на троне, который он вырезал из пня размером с кухонный стол, и ловил рыбу. Трость в виде пилы была прислонена к одному боку трона, трость в виде винтовки – к другому. Рич отошел подальше от берега, пытаясь не обращать внимание на нудную зубную боль, уставился на воду.

– Что у тебя случилось? – спросил Ларк.

– Ничего.

– Ага, оно и видно.

Рич подтолкнул ведро носом ботинка. В нем плескались несколько миног – некоторые мертвые, некоторые – на последнем издыхании.

– Я знал одного парня, у которого на больном зубе вскочил абсцесс. Съел ему мозг подчистую.

– Ты с Коллин говорил? – Рич облизнул десну, привкус гнили наполнил рот, вызывая приступ тошноты. Ларк покачал головой:

– Будешь продолжать в том же духе, и скоро мне придется пристрелить тебя из жалости.

Он смотал леску – пусто.

Рич подобрал пригоршню камней, запустил один в реку.

– Старик Янси отлично стрелял, – сказал Ларк через некоторое время. – Я однажды видел, как он попал в вишневую косточку с расстояния в сто ярдов, причем пьяный в стельку.

– Что с ним стало? – спросил Рич.

– Тяговый канат оборвался. Трос рассек ему шею. Прошел как горячий нож сквозь масло. Некрасивое было зрелище, но хотя бы умер он быстро. – Ларк наморщил нос. – Ох и храпел же он. Аж стены тряслись.

– Почему ты вдруг об этом вспомнил?

Ларк сунул в рот вишню, выплюнул косточку.

– Марша говорит, что я обязательно заболею цингой. Как поживает твой орешник?

– Отрастает назад быстрее, чем я его вырубаю. – Рич потрогал зудящую рану на лбу.

Ларк снова забросил удочку, и поплавок закачался на гладкой поверхности реки. Вдалеке что-то затарахтело.

– Какого черта ему нужно? – проворчал Ларк. – Я его дерьмовый «Шевроле» всегда узнаю.

И впрямь: сквозь кусты проехал пикап Юджина.

– Сукин ты сын! – заорал Юджин, выскакивая из машины и устремляясь вниз по склону. – Хорошие туалеты. – Он повернулся к Ларку. – Надо и себе что-то подобное раздобыть. – Он развернулся к Ричу. – Ты чертов