огромными. Он был меньше Карпика, длинный и тонкокостный, из тех мальчиков, которым приходится учиться быстро бегать, чтобы выжить.

– Люк! – позвала Хелен. Он оглянулся, и его лицо вытянулось. Карпик тоже оглянулся и просиял, когда заметил Коллин.

– Я голоден, – произнес Люк, шаркая через столовую.

– Папа приготовит тебе жареный сыр.

– Я хочу, чтобы ты его приготовила.

– Мне сегодня вечером надо будет вернуться на работу.

Надувшись, Люк поплелся прочь. Карпик сунул Коллин коробку из-под ланча и потрусил следом в вестибюль, нарезая вокруг Люка круги.

– Мальчики! – Гейл Портер стояла, уперев руки в бока. Карпик и Люк разошлись. Гейл Портер встретилась взглядом с Коллин.

– Будь осторожнее, когда со мной говоришь, – предупредила Хелен, выходя под моросящий дождь. Коллин поспешила за ней.

– Мне жаль.

– Почему? – Хелен открыла ключом дверь пикапа и заставила Люка забраться внутрь. – Мы сами во всем виноваты, верно?

– Мы все там были, – сказала Коллин. – Не только вы.

– Они-то этого не знают, – Хелен вздернула подбородок, глядя на метеоритные хвосты облупившейся краски, расползшиеся по корпусу пикапа в тех местах, куда попали яйца.

«Надо было вовремя смыть все это водой из шланга», – сказал бы Рич, еще одно обвинение в глупости Карла. Что еще произошло за последние три недели, раз Хелен пришлось запирать свою машину на замок на школьной парковке? Коллин пыталась подобрать слова.

– Хелен, мне так жаль.

– Ага. Вот только жалость не поможет мне оплатить счета.

Она хлопнула дверью с такой силой, что у Коллин зазвенело в ушах.

10 января

Рич

Рич стоял на вершине Хребта 24-7, разглядывая дороги. Размокшая земля засасывала его ботинки. Ольховые заросли, в которых он провел все утро, удалось расчистить практически полностью. Неплохой результат всего для нескольких часов работы. Нельзя валить деревья, когда кругом растет ольха, вот Рич и решил позаботиться об этом заранее. Он дернул шнур бензопилы – ничего. Попробовал еще раз, покачал ее, проверяя уровень бензина в баке – полный порядок – и выдернул свечу зажигания. Изолятор выглядел нормально. Он соскреб налет с электродов, вставил свечу на место. Он же только что почистил карбюратор. Мотор должен мурчать, словно кошка.

Чертова катушка зажигания. Должно быть, дело в ней.

Когда он вошел в кухню, Коллин была занята тем, что отмывала столешницы.

– Пила сломалась. Тебе нужно что-нибудь купить?

– Нет, – она остановилась, убрала упавшие на глаза волосы. – Будь осторожен.

Рич постоял у входной двери, принюхиваясь к погоде. К тому времени, как он свернул на шоссе, начался ливень. Он приоткрыл окно, хотел было включить обогреватель. Надо взять пару галлонов цепного масла у Уайти и забрать наконец рабочие ботинки. Он свернул на дорогу Новой надежды, и лобовое стекло потемнело. Рич ударил по тормозам, пикап занесло в сторону, и он встал на два колеса, скрипя, как старая раскладушка.

Господи – его грудь вздымалась – Иисусе.

Рич поставил машину на стояночный тормоз – серьезное дело – и забрался на задний бампер, чтобы получше все разглядеть. Ярдов на шестьдесят вперед дорогу покрывала густая грязь, тут же валялась парочка сломанных секвой. Рич надеялся, что под ними никого нет. Во всяком случае, в клаксон никто не гудел. С каждым годом оползни становились все хуже. Чем больше деревьев они вырубали, тем меньше оставалось корней, способных удержать землю на месте.

С другой стороны дороги раздался вой сирены, затем сквозь туман пробился красный пульсирующий свет. Харви вышел из патрульной машины и забрался на капот. В этой шляпе он был похож на ободранную пихту.

– У тебя есть сигнальные фонари? – крикнул Харви.

Рич установил сигнальные фонари посреди дороги и вернулся в пикап. Колеса завертелись, разбрызгивая грязь. Он дважды посигналил Харви, развернулся и покатил прочь. Пока он ехал обратно, сложно было выбросить из головы мысли о том, что в следующий раз на дорогу может обрушиться любой из этих гребней. Рич проехал мимо дома – расскажет Коллин, когда вернется, сейчас нет смысла ее беспокоить, – и направился в сторону Эврики.

В «Редвудских пилах» не нашлось ни черта полезного.

– Никто больше не пользуется «МакКаллохами», – сказал парень за стойкой.

Значит, оставалось только заглянуть к Джей Пи.

Рич сидел на парковке, пока в пикапе не стало совсем холодно, глубоко вздохнул и зашел внутрь. Место совсем не изменилось. Джей Пи давно умер, но Рич почему-то все равно ожидал его здесь увидеть. Сын Джея Пи – тот, с крысиным лицом – сидел за прилавком, листая журнал. Рич опустил на прилавок выбранную катушку зажигания. С цепным маслом придется обождать. Чем меньше он оставит денег в кармане этого подонка – тем лучше.

– Что-нибудь еще? – спросил сын, серебряный резец блеснул на свету.

– Нет.

Зазвонил телефон. Сын исчез в подсобке. Рич принялся рассматривать старые гитары, восьмидорожечные пластинки, серебряные пряжки для ремней и боло. Парни обычно закладывали свои пилы у Джея Пи в конце сезона, надеясь, что смогут позволить себе выкупить их весной. Джей Пи делал все, о чем бы его ни попросил Вирджил, – возможно, поработал над тросом Ларка, перерезал стальные нити и замаскировал разрез прямо здесь, в этой комнате.

Вернулся сын.

– Пять пятьдесят.

– Пять долларов?

– И пятьдесят центов.

Рич расплатился и вышел. Снаружи его ждал сын Долорес. Он протянул руку, и Рич пожал ее. Сын Долорес снова назвал свое имя, но Рич тут же его забыл.

– Я как раз был через дорогу, – он кивнул в сторону автомастерской.

– Что, машина сломалась? – спросил Рич. Купить «Фольксваген» – выбросить деньги на ветер, это всем было известно.

– Тормоза отказали, – скривился мужчина. – Тот, кто их перерезал, свое дело знал. – Он изучал Рича внимательным взглядом. – Я надеялся, что нам еще выпадет шанс поговорить.

– Это еще зачем?

Сын Долорес сунул руки в карманы.

– Я не хочу, чтобы эта отрава стекла в ручьи. А ты не хочешь, чтобы твоя семья это потом пила.

– И что, если «Сандерсон» прекратит использовать отраву, вы будете не против, если мы вырубим все деревья в Проклятой роще? – Мужчина опустил взгляд. – Вот и я так думаю.

– Подожди-подожди. Я пытаюсь сказать – нам ведь не обязательно быть по разные стороны баррикад.

Долорес сбежала из города, когда забеременела от солдата с радиолокационной станции, а потом вернулась уже социальной работницей. Именно такого самодовольного ублюдка она и мечтала вырастить.

– Необязательно, – сказал Рич. – Но это так.

– Послушай, я знаю, что у Коллин… Твоей жены, – поправился он, – было много выкидышей.

– Это она тебе сказала? – Рич слегла запнулся. Сын Долорес пожал плечами.

– В таком маленьком городке ей и не