тумана. Густой хвойный лес подходит к самому берегу, скрывая за темными плащами елей приметы родных берегов. Старейшины рассказывают о пропавших каноэ, позже выброшенных волнами на этот песчаный берег. Если рыбаки долго не возвращаются, их родственники спускаются на берег и разжигают большой костер в надежде, что этот маяк укажет дорогу к дому. Когда нагруженные дарами моря каноэ приближаются, добытчиков приветствуют песнями и танцами, вознаграждая за все, что им пришлось претерпеть, радостной встречей и выражением благодарности.

Так уж повелось, что люди готовятся к возвращению соплеменников, которые приносят им добычу в утробе своих каноэ. Они смотрят на море и ждут. Женщины пришивают на свои лучшие платья для танцев еще один ряд ракушек, складывают ольховые дрова для праздничного застолья и затачивают шпажки из веточек черники. Штопая сети, они вспоминают старые песни. Но их братьев все еще нет. Женщины выходят на берег и вглядываются в морские дали. Может, они заблудились? Может, потерялись в море или не уверены, что их по-прежнему ждут на берегу?

Дожди запаздывают, уровень воды спадает, сухие пыльные тропинки в лесу покрылись желтым слоем хвои. Травы на мысе сохнут и буреют, нет даже тумана, чтобы увлажнить их.

А в это время далеко за грохочущим прибоем, за пределами досягаемости каноэ, в чернильной тьме, поглощающей свет, они продолжают двигаться как единый организм, не сворачивая ни на восток, ни на запад.

В сумерках человек идет по тропинке с узелком в руке. Он находит нужное место, кладет кору кедра и сухую траву, добавляет горячие кусочки угля и своим дыханием помогает костру разгореться. Язычки пламени заплясали и затем пропали. Дым клубится вокруг чернеющей травы, а затем появляется огонь, охватывая один стебель за другим. По всему мысу люди делают то же самое, создавая потрескивающую цепь костров. Белый дым, клубясь, поднимается вверх в угасающем свете дня, и огни все дальше продвигаются по склону, пока его очертания не высветятся в ночной мгле. Это маяк для братьев, которых ждут дома.

Горит сухая трава. Огонь разносится ветром, пока влажная зеленая стена леса не останавливает его. На высоте тысяча четыреста футов над прибоем мыс пылает, как башня, охваченная огнем, – мощная вспышка желтых, оранжевых и красных языков пламени. Над пылающей землей поднимаются клубы дыма, которые на фоне ночи кажутся белыми с лососево-розовым подпалом. Это выглядит как призыв: «Придите, придите, плоть от плоти моей! Мои братья! Возвращайтесь к реке, где вы появились на свет! Мы устроим пир в вашу честь!»

Далеко в море, куда не доплывет ни одно каноэ, на черном как смоль берегу возникает маленькая точка света, словно мерцающая в темноте спичка, маячок под белым шлейфом дыма, плывущего вдоль берега и смешивающегося с туманом. Искра в безбрежном просторе.

Время пришло. Как единое целое, они устремляются на восток, к берегам своей родной реки. Почувствовав вкус ее воды, они останавливаются, чтобы передохнуть в успокаивающих волнах прибоя. В воде, на фоне сверкающих серебристых чешуек, отражается башня пламени на высоком мысе, и языки огня лижут гребни волн.

К восходу солнца мыс становится серо-белым, будто припорошенный ранним снежком. Прибрежный ветер разносит пепел и запах сгоревшей травы, осыпая деревья внизу. Но никто этого не замечает, потому что все стоят на берегу реки и поют приветственную песнь со словами благодарности за еду, плывущую вверх по реке плавник к плавнику. Сети без дела лежат на берегу, а гарпуны остаются висеть на стенах домов. Первые косяки рыб не трогают, позволяя вождям с крючковатыми челюстями вести остальных и донести до своих родственников, живущих выше по реке, что люди благодарны им и преисполнены уважения.

Пока стаи рыб плывут мимо поселения вверх по течению, их не ловят. Лишь спустя четыре дня после того, как рыба благополучно прошла мимо, первый лосось вылавливается самым уважаемым рыбаком и тщательно готовится с соблюдением ритуала. Церемониальная процессия доставляет его к месту торжеств на кедровой доске, на ложе из папоротника. А затем начинается пир в честь священной пищи – лосося, оленины, корнеплодов и ягод, поедаемых в определенной последовательности, соответствующей их значимости в бассейне реки. Люди прославляют воду, которая связывает все живое, передавая друг другу символическую чашу с водой. Они танцуют, выстроившись длинными рядами и распевая слова благодарности за все, что им подарено. Скелеты лосося возвращают в реку, пуская их головой вверх по течению, чтобы духи съеденных рыб могли присоединиться к своим собратьям. Этим людям, как и всем нам, суждено умереть, но перед тем, как уйти в мир иной, они решили связать себя с миром древним соглашением, в соответствии с которым жизнь передается из поколения в поколение, таким образом постоянно возобновляясь.

Только после окончания праздника можно устанавливать сети, сооружать запруды и начинать свою жатву. У каждого своя задача. Старик дает совет юноше с гарпуном:

«Бери ровно столько, сколько тебе нужно, а остальное пусть плывет мимо. Тогда рыба будет всегда».

Когда сушильные стеллажи забиты рыбой на всю зиму, они просто прекращают ее ловить.

Легенда гласит, что как-то раз в период сухой травы осенняя чавыча пришла в небывалом количестве. Рассказывают, что, когда Лосось впервые появился у побережья, его приветствовала Скунсовая капуста, которая долгие годы спасала людей от голодной смерти.

«Спасибо тебе за то, что все эти годы ты заботилась о моем народе и спасала его от голода», – сказал Лосось и преподнес Скунсовой капусте свои дары – одеяло из оленьей шкуры и боевую дубинку, а затем перенес ее в мягкую влажную землю, чтобы она там отдохнула.

Разнообразие лососевых в реке – чавыча, кета, семга и кижуч – гарантировало, что люди не будут голодать, как и леса. Заплывая на много миль в глубь континента, они принесли с собой необходимый деревьям источник азота. Кости лососей, пойманных во время нереста медведями, орлами и людьми, оставались в лесу, удобряя деревья, как и скунсовую капусту. Проведя изотопный анализ, ученые установили, что азот попал в древние леса из океана. Лосось кормил всех.

Когда вернется весна, мыс вновь станет маяком, сверкающим насыщенным зеленым цветом свежей травы. Выжженная и почерневшая почва быстро прогревается, ускоряя рост побегов, удобренных питательной золой, и снабжая лосей с их телятами изобильным пастбищем посреди темных лесов ситхинской ели. По мере наступления тепла луга покрываются полевыми цветами. Местные травники совершают долгий подъем на мыс в поисках целебных растений, которые можно встретить только на этой горе, которую они называют Место, где всегда