Я что-то упустила? Когда всё настолько изменилось? Когда? Когда это произошло?! Кто щёлкнул выключателем в голове у того, кого я считала законченным безмозглым кретином?!

Николь бы умерла на месте, узнав, где и рядом с кем я сейчас нахожусь!

– Бенсон, – произнёс Шейн, не глядя на меня, и я наконец опомнилась:

– Прости, что?

– Бенсон, – повторил, взглянув на меня исподлобья. – Моя фамилия.

– А-а-а… – я лениво и широко улыбнулась: – Бе-е-енсон. Шейн Бенсон. О’кей.

Шейн вернулся к разделке мяса:

– Как-то опасно прозвучало. Теперь и ты будешь называть меня по фамилии?

Игриво дёрнула бровями:

– Посмотрим. Бенсон.

Широкая довольная улыбка расползлась по лицу Шейна, но глаз он так и не поднял.

А ещё недавно мы готовы были друг друга убить.

Через час обед был готов и должна признать, кулинарные способности Шейна меня впечатлили. Мясо с овощами в кисло-сладком соусе было безумно вкусным. Или я была безумной голодной.

Вызвалась вымыть посуду, всё ещё чувствуя себя до невозможности странно оттого, что находилась в обществе этого нового Шейна, да ещё и в квартире его брата; поблагодарила за обед и вернулась на диван, к своей обожаемой «крошке».

– Теперь твоя очередь, – Шейн сел рядом со мной и кивнул на Гибсона.

– Что? – неуверенно улыбнулась.

– Я готовил, – дёрнул плечами. – Ты должна отплатить мне песней.

Всё ещё глядела на него неуверенно:

– Здесь нет усилителя.

– Он и не нужен. Я хочу слышать голос.

– Ты его слышал, – усмехнулась и заиграла лёгким перебором.

– О, да. Песня про сперматозоид была отличной, Миллер, вот только ревела ты, как наркоман во время ломки.

Мы ещё долго и пристально смотрели друг на друга. Не знаю, о чём думал Шейн, но я думала о песне. И я решила спеть ему.

– Гитару будет почти не слышно, – предупредила я.

– Это неважно.

– Ладно…

Покалывание в кончиках пальцев, перебирающих струны, вновь возвращало меня к жизни. Я чувствовала в себе силу. Чувствовала свободу. И чувствовала Шейна совсем по-другому… Мне хотелось петь для него. Совсем другую песню:

Песня закончилась. Гитара замолчала. Я пристально смотрела на Шейна, а он на меня.

– Я не хочу убегать, – прозвучал его тихий голос, рука оказалась на грифе, и он медленно убрал Гибсон в сторону. – Больше не хочу.

В его глазах бурлили водовороты чувств. Смесь – от грани до грани. Это ощущалось так остро… В то время как всё во мне замерло в преддверии взрыва.

Я не знаю, что происходит… Нет, я знаю… Но не уверена в этом…

Нет мыслей. Где они все, когда надо? Почему я ничего не делаю? Почему просто смотрю, как Шейн приближается, и ничего не делаю?..

О, Боже… Его губы так близко… Его запах. Я тоже превратилась в ту, что не в силах перед ним устоять?.. Но как я могу? Как могла?.. Он пахнет восхитительно. Аромат парфюма и аромат мужчины…

Взлохмаченные волосы цвета пепла выглядели настолько сексуально, что так и хотелось поскорее запустить в них руки.

Шейн навис надо мной, уперевшись руками по обе стороны от моего тела, стремительно вдавливающегося в спинку дивана – я всё ещё боролась сама с собой. Но, кажется, я уже проиграла…

Он внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь прочесть их. Увидеть сопротивление или, наоборот, желание… Шейн не спешил, потому что слишком многое отталкивало нас друг от друга – память стереть невозможно. Как и невозможно избавиться от магнитного притяжения, животного, страстного, что напрочь отключает голову, оставляя безвольное тело страдать в нетерпении…

Это дико.

Это неправильно.

И Шейн чувствует это. Я чувствую это. Мы оба попали в ловушку. Дверь не откроется, пока пожар не утихнет.

Почему Шейн?.. Почему за всю мою жизнь лишь этот человек – мой враг, оказался способен возродить во мне эти эмоции?.. Разбудить огонь…

– Это правда? – тихий севший голос казался не моим. – То, что ты сказал… про болото… про пожар.

Шейн молчал, но его глаза говорили лучше слов. Наконец-то они были живыми, не прикрытыми маской безразличия. В них горел огонь. Самое настоящее живое пламя. Немного печальное, но не болезненное. Такое яркое и манящее, словно оно является частичкой меня. Тем, чего мне всю жизнь не хватало. Тем, чего я ждала.

– Правда… – Шейн наклонился ещё ниже и провёл кончиком носа по моей щеке, оставляя огненную дорожку.

Я шумно втянула носом воздух, почувствовав отголоски боли в области грудной клетки от недавнего избиения, но она испарилась в ту же секунду, когда Шейн коснулся горячими… невыносимо горячими губами мочки моего уха:

– Я знал, что в итоге не смогу перед тобой устоять… Ты одна такая, Тейт. К тебе невозможно относиться безразлично. Я пытался тебя ненавидеть, но чем больше старался, тем больше понимал обратное…