– Да ладно… – плавно водил пальцами по корпусу, – не верю! Муж-и-иик! – потрясённо уставился на Шейна. – Ты реально её починил?!

– Не я, – усмехнулся Шейн с весёлыми, блестящими от алкоголя глазами, – в мастерской починили.

– Офиге-е-еть! – восхищался Джаред, делая вид, что смахивает слёзы с уголков глаз. – Шейн, детка… я так тобой горжусь! Это ж то же самое, как если бы мой дед сейчас в двери позвонил.

– А что с твоим дедом? – не поняла я.

Джаред махнул рукой:

– Всё в порядке, лет десять как похоронили.

Да уж, этот парень, Джаред, совершенно не такой, каким я его считала. Но не скажу, что он мне не нравится. Весёлый. Не задаёт лишних вопросов. А когда узнала, что ещё и учится на заочном отделении в магистратуре Сеульского университета Вусонг, на факультете информатики и программирования, то и вовсе пошла на кухню водички попить, переваривая услышанное. Да Джаред ещё и умный – не только талантливый музыкант!

Вот блин. А я бросила свою учёбу.

В общем, с парнями было весело. С Шейном, правда, особо много поговорить не удалось. Перебрасывались, в основном, шуточками. Так, словно ничего и не было, а когда уровень его опьянения достиг точки а-ля «поехали в бар», пожелала всем спокойной ночи и ушла спать.

Не знаю, что там у них происходило дальше. Я накрыла голову подушкой, максимально постаралась очистить разум от мыслей и заставила себя уснуть.

Проснулась из-за того, что что-то тёплое коснулось моего живота – голой кожи, и даже сквозь дымку сна пожар, разлившийся по всему телу, безоговорочно дал понять, кто сейчас прижимает меня к себе.

Шейн притянул ещё ближе, так что спина, как влитая, плотно прижалась к его широкой груди. От Шейна пахло алкоголем, но даже он не мог заглушить этого до трепета души, невообразимо приятного и такого головокружительного аромата Шейна.

– Эй, Миллер, – прошептал он мне на ухо и нежно коснулся горячими губами кожи моей шеи, – не храпи так громко.

Резко развернула к нему голову и бросила одну из своих фирменных фразочек, которые в культурном обществе не произносят, а по телеку запикивают.

– Мне нравится, когда ты ругаешься, – с пьяной усмешкой лениво протянул Шейн.

– Да… Ты как-то говорил. Могу повторить, если что, – развернулась к нему лицом и обняла за талию, всё ещё продолжая подчиняться эмоциям и игнорировать разум.

Шейн аккуратно убрал прядь волос с моего лица, заправив за ухо, с невообразимой нежностью глядя в глаза. Чёрные в тусклом освещении радужки мягко переливались, играя крохотными язычками пламени, иллюзию которых создавал приглушённый кухонный свет.

– Мне всегда нравился цвет твоих волос, – прошептал Шейн, не отводя глаз.

– Вот это вряд ли, – беззвучно усмехнулась я.

Шейн как-то уж очень безнадёжно вздохнул:

– Я идиот, Миллер, хоть в это ты можешь поверить?

– В это? Без проблем… Бенсон.

Губы Шейна растянулись в томной ленивой улыбке.

– Ты вроде как в бар собирался, – улыбнулась я.

– Только если с тобой…

– Скандалов мало?

Шейн хрипло усмехнулся:

– А… Плевать на них.

– Последние пару бокалов были определённо лишними.

– Джаред был определённо лишним, – прошептал Шейн и поцеловал меня в шею.

Тело так и покалывало от его объятий. Ничего не могла с собой поделать.

Должна бежать, должна уйти, должна послать Шейна к чёрту, но не могу… Даже такого – пьяного идиота, – не могу.

– Где он? – спросила я.

– Вырубился на диване после рассказа о том, что Патрик подарил ему надувную куклу, чтобы у Джареда наконец появилась девушка, которая не угрожала бы несоблюдению правил контракта.

– О, как это мило, – с серьёзным видом заметила я.

– Да… те ещё идиоты, – растягивая каждое слово, протянул Шейн, скользя пальцами по моей обнажённой пояснице и неожиданно серьёзно добавил: – Тейт, всё в порядке?

– Почему спрашиваешь?

– Просто, – Шейн дёрнул плечам, – просто показалось… что не всё в порядке.

Как что-то вообще может быть в порядке, если тело больше не подчиняется мозгу? Всё, центр управления сменился! Пост сдал, пост принял!

– Всё в порядке, Шейн, – соврала я.

Какой смысл обсуждать это? И дело даже не в его пьяном состоянии. Просто смысла нет.

– Эй, Миллер…

– М?..

– Помнишь концерт?

– FB? Конечно, помню. Или имеешь в виду, то, что было после него? Потому что это, я помню ещё лучше.

– Нет, сам концерт. Я тогда увидел тебя из-за кулис…

– Ты увидел меня из-за кулис?

Шейн усмехнулся громче:

– А как, по-твоему, я узнал, что ты в зале?

– Не знаю, – слегка смутилась, – я не думала об этом.

Шейн набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Его пальцы продолжали рисовать огненные дорожки и по моей обнажённой спине.

– Я ведь смотрел на тебя, – тихо произнёс он.

– Я думала, мне показалось, – ответила, помедлив.

– Я пел для тебя, сам того не понимая…

– Ты пьян! – перебила, фыркнув.

– Нет! – твёрдо заверил Шейн. – Теперь я это понимаю. Уже тогда… мне хотелось петь для тебя. Из всего зала, только для тебя. Я не люблю смотреть на публику во время выступления. Все эти их лица… слёзы на глазах… и всё потому что каждая пришла посмотреть какую причёску сделали нам стилисты и в какой цвет перекрасили волосы. Ненавижу выряжаться перед концертами, ненавижу цвет своих волос, ненавижу тонны металла на ушах… Но мне нравится быть там. Не для них – для себя. Петь, играть, ощущать себя живым… Ощущать драйв на сцене… Проводить каждый звук гитары сквозь своё тело. Слова… они… словно возносятся к небесам… Не к публике. Слова парят над публикой. Ты была права, Тейт, фанатам плевать на смысл… фанатам нужна картинка.

– Нет, Шейн… – почему-то стало дико не по себе.

Шейн приложил указательный палец к моим губам, и я смолкла.

– Ты была права… Я всегда знал это, но никогда не мог признаться даже себе. Я не мог признаться даже в том, что тогда, на концерте… когда увидел тебя, увидел твои глаза… в них был смысл. Ты не смотрела на меня, ты слушала музыку. Видела то, что по-настоящему важно. А я хотел смотреть только на тебя. Я такой урод…

– Шейн…

– Да, я пьяный урод! И завтра вряд ли смогу в этом признаться, так что лучше выслушай! Если бы не моя трусость, я понял бы это раньше… то, как ты умеешь смотреть. То, как ты видишь людей. Другими глазами… Для тебя музыка… для тебя музыка – целая жизнь. В твоих глазах отражалось каждое слово, которое я произносил…