— Какая шутка? — спросил прокурор.

— Вы можете это доказать? — спросил Кэвеноу.

— Конечно, — ответил Кемаль, — у меня в офисе должноостаться его письмо с просьбой прикрепить конверт под столом. Том писал, чтоэто обычная шутка.

— Вам нравится над нами издеваться? — закричал прокурор и,несколько сконфуженный своим выпадом, буркнул адвокатам: — Извините.

— Письмо находится у меня в офисе, — снова повторил Кемаль,— вы же можете все проверить.

— Где именно? — уточнил Кэвеноу, обреченно понимая, чтотакое письмо они действительно найдут.

Это Том, еще в прошлом году, за неделю до балтиморскихсобытий решил послать такое письмо с целью обезопасить Кемаля в случае еговнезапного ареста в Балтиморе. Несмотря на смерть Тома, он не уничтожал этогописьма. Может, это и было какое-то шестое чувство разведчика, хотя по логике,он обязан был сразу его уничтожить, как только узнал о смерти друга.

— Я могу написать записку своему секретарю, — предложилКемаль, — или позвонить в офис и вам привезут это письмо.

— Надеюсь, мистер Кэвеноу не будет доказывать, что оносфабриковано адвокатами подозревамоего? — ядовито осведомился Розенфельд. —Там, наверное, есть подпись мистера Лоренсберга.

— Конечно, есть, — окончательно добил Кэвеноу Кемаль.

— А откуда вы узнали о смерти Тома? — внезапно спросилпрокурор. — Вам сообщила об этом ваша резидентура?

«Какой дурак», — с сожалением подумал Эшби.

— Я позвонил через несколько дней сестре Патриции. Ее,кажется, звали Олимпия. И от нее узнал о самоубийстве мистера Тома Лоренсберга,— ответил Кемаль, — вы можете вызвать ее и допросить. Думаю, она все подтвердит.

— Господа, — подвел итоги Розенфельд, — по-моему, у вас нетникаких оснований для задержания мистера Кемаля Аслана. Мы настаиваем на егоосвобождении под залог, либо будем вынуждены подать ходатайство о незаконномзадержании.

— Мы должны привезти письмо, — мрачно напомнил Кэвеноу, — ивсе проверить. Нам нужны еще сутки.

— Думаю, мы можем договориться, — посмотрел на КемаляРозенфельд, — но через сутки мой клиент должен быть освобожден. Надеюсь, ФБРпонимает, какой иск она может получить, если акции компании мистера Кемаляупадут из-за этого неприятного инцидента.

— Понимаем, — упавшим голосом ответил Кэвеноу.

— Мистер Розенфельд, — решив, что пора вмешаться, сказалЭшби, — вы разрешите поговорить с вашим клиентом наедине? Это крайне важныйразговор и для него, и для меня.

— Мистер Эшби, — ответил Розенфельд, знавший, где работаетАлександр, — я уважаю организацию, интересы которой вы представляете. Но выдействителыю считаете, что ваше ведомство имеет процессуальные права по допросуобвиняемого?

— Это будет не допрос, — возразил Эшби, — это будет беседа.

Розенфельд посмотрел на Кемаля и тот равнодушно кивнулголовой.

— Хорошо, — согласился адвокат, — вы можете побеседовать.Полчаса, надеюсь, вам хватит? За это время мы успеем выпить кофе.

— Согласен, — сказал Эшби.

— Да, — кивнул прокурор.

Он вышел первым, чуть не опрокинув стол, мимо которогопроходил. За ними, не спеша, вышли Розенфельд и Страум. Последним уходилКэвеноу. Он с ненавистью взглянул на Кемаля, но ничего не сказал.

Эшби задумчиво смотрел на Кемаля.

— Мистер Кемаль, у вас не болит голова? — внезапно спросилон.

— Кажется, нет. Вы решили остаться, чтобы узнать про моездоровье? — насмешливо спросил Кемаль.

— Нет. Просто мне интересно, как вы себя чувствуете послемноголетней комы. Вы ведь попали тогда в аварию. Для пострадавшего после такойкатастрофы вы рассуждаете слишком логично.

Кемаль прикусил губу.

— Вы хотели бы, чтобы перед вами сидел дебил? — спросил он.

— Не нужно так стращать. Вы понимаете, что мы будемнастаивать на медицинской экспертизе?

— Конечно.

Эшби внимательно смотрел на Кемаля, но не замечал никакихпризнаков волнения.

— Мы будем проверять все, мистер Кемаль Аслан, — тихо, ноубедительно говорил Эшби, — каждый день вашей жизни в Болгарии, в Турции иАмерике. Вы уже поняли, что не этот прокурор будет вашим главным соперником? Мыпостараемся доказать, что вы не тот, за кого вы себя выдаете. У вас не будетникаких шансов, мистер Кемаль Аслан.

— Интересно, как же меня тогда зовут? — спросил Кемаль.

— Этого я не знаю. Но надеюсь, что скоро узнаю. И тогда вамне помогут никакие адвокаты. Ваш ловкий трюк с появлением в Бейтауне я оценил.Конечно, мы все поступили глупо, арестовав вас, не имея никаких доказательств итеперь вы явно издеваетесь над нами. Судя по всему, вы и рассчитывали наподобный результат. Но вы просчитались, мистер Кемаль, мы постараемся найти этидоказательства. Я убежден, что именно вы резидент советской разведки.

— У вас богатое воображение мистер Эшби. Я правильно называювашу фамилию?

— Правильно.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— В таком случае, я вам помогу, — сказал Эшби. — Вы нетолько передали тот злополучный конверт в Балтиморе. Это могла быть и шутка, ясогласен. Но вот данные по компании «Дженерал электрик» могли знать только вы.И данные по нашим подводным лодкам знали тоже только вы. Наконец, поставки«Дженерал электрик» по заказу АНБ и ЦРУ. О них могли узнать и передать тольковы. Вам не кажется, что совпадений слишком много?

— Не знаю. Я плохо разбираюсь в таких вещах. Моя сфера —экономика, — ответил Кемаль.

— В такое случае я напишу вам на бумаге название операции,которую вы провалили.

Эшби написал два слова и передал их Кемалю.

— Только не говорите, что слышите впервые и эти два слова,мистер Кемаль Аслан. Узнавший об этом разведчик, работавший против вас, ужеарестован. Это лучшее доказательство, мистер Кемаль. И его не смогут оспоритьникакие адвокаты.

На бумаге были два слова — «Айви Беллз».

На следующий день письмо действительно нашли. Но, понастоянию прокурора Фэннера, арест был продлен еще на семь дней. Прокурору былипредоставлены сведения ЦРУ, не подлежащие оглашению и он согласился продлитьпроверку. Несмотря на все протесты Розенфельда, его ходатайство было отклонено.В вопросах национальной безопасности американцы были слишком консервативны иодержимы. Кэвеноу и Эшби получили время для должного оформления обвинительногозаключения и сбора необходимых доказательств.