Адвокаты протестовали шумно и скандально. Правда, они покане прибегли к самому мощному оружию — прессе. В интересах дела об аресте КемаляАслана не распространялись и даже исполняющий обязанности Президента егокомпании Имацу не знал, что конкретно случилось с шефом, находящимся в отпуске.Адвокаты понимали, что любой слух может гибельно сказаться на коммерции ихклиента и старались также не особенно распространяться на тему ареста,отказываясь от многочисленных интервью и избегая особо домогавшихсяжурналистов.

Эшби и Кэвеноу развили в эти дни бешеную активность. ВБолгарию был послан специальный представитель. Два сотрудника ЦРУ былизадействованы в Турции, еще двое офицеров ФБР работали в Хьюстоне. Сведениякаждые полчаса докладывались лично Кэвеноу. Но никаких обнадеживающихрезультатов получить не удавалось. В Турции тетушка Кемаля вспомнила, что унего на руке была родинка, но такая родинка у племянника действительно была иразочарованный Кэвеноу наорал на врача, проводившего обследование.

Из Болгарии по факсу передали детскую фотографию Кемаля. Ноантропологическая экспертиза по черепу и характерному строению лицевых костейустановила, что на фотографии был действительно молодой Кемаль Аслан. Афотографическая экспертиза доказала, что фотография была сделана тридцать летназад. Из Хьюстона приходило подтверждение всех слов, сказанных Кемалем.Сотрудники ФБР побывали и в Бейтауне, убедившись в искренности подозревамого.Он действительно несколько раз бывал в конторе Тома Лоренсберга до своего отъездаи узнал о случившемся от сестры секретаря погибшего, мисс Олимпии.

Ничего не дало и медицинское освидетельствование Тома. Врачиобнаружили шрамы на его голове, но никто не мог сказать определенно, можно липодтвердить или опровергнуть бывшую кому Кемаля Аслана. Ведь прошло болееодиннадцати лет и за это время последствий могло не остаться. Правда, двое изврачей настаивали на том, что характер шрамов после ранения не соответствовалтому удару, который мог получить Кемаль, но это были лишь спорные моменты,которые легко опровергались адвокатами подозреваемого. Даже подробный осмотртела бизнесмена ничего не дал. Согласно традициям мусульманского мира, принятыми среди болгарских турок, мальчикам в юном возрасте делали обрезание. ДотошномуЭшби удалось выяснить, что этот ритуал не могли совершать православные болгарыи русские. Но даже освидетельствование этого проклятого турка убеждало, что оннастоящий турок. Врачи единодушно указывали, что операция отсечения крайнейплоти была произведена достаточно давно.

Но Эшби не успокаивался. Арест английского шпиона был днянего более чем достаточной причиной для подозрения Кемаля Аслана в егосотрудничестве с русской разведкой. Лишь в одном не был убежден Эшби — являетсяли Кемаль Аслан завербованным агентом советской либо болгарской разведки или ссамого начала ему была придумана столь совершенная во всех отношениях легенда?

И каждый раз, вызывая на допрос Кемаля, он испытывалдвойственное чувство — уважения к личности бизнесмена, так стойко державшегосяна допросах, и ярость по поводу никчемности усилий двух столь грозных ведомств,как ЦРУ и АНБ, которые в полном смысле слова дурачил этот наглый тип.

У них установилась привычка ежедневно по вечерам встречатьсяи обмениваться последними новостями. Через два дня истекал срок задержанияКемаля, разрешенный прокурором для сбора доказательств. Через сорок восемьчасов они обязаны были отпустить резидента советской разведки. Одна эта мысльприводила Кэвеноу в такое бешенство, что он не мог спокойно беседовать с Кемалем,предпочитая встречаться с ним только в отсутствии адвокатов.

В этот вечер Кемаль, как всегда, был чисто выбрит и деловитоспокоен. Он видел нарастающее раздражение своих обвинителей и понимал, что эторезультат нестыкующихся деталей обвинения и улик, которых у них против него небыло. Его поездка в Бейтаун была не просто авантюрной, она была преступным инаглым вызовом, но она сработала. Вынужденное задержать его, не имея никакихдоказательств, американское правосудие, столь свято чтившее не дух, а буквузакона, вынуждено было теперь расписываться в своем бессилии.

Он не знал, чего было больше в его столь необычном решении —продуманного плана или глубоко личных мотивов, связанных с Сандрой. Онсознательно шел на скандал, пытаясь разрешить все сразу. И его столь вызывающийи неожиданный шаг имел успех. Ни Кэвеноу, ни Эшби не могли предъявить емуникаких доказательств, тем более собранных за неделю. А вся логикабалтиморского обвинения, построенного на показаниях миссис Грант, автомобильныхправах и отпечатках пальцев была бы признана верной только в одном,единственном случае — если бы он начисто отрицал свою связь с ТомомЛоренсбергом. Но он признавал эту связь, утверждая, что действительно был вБалтиморе и действительно закреплял письмо по просьбе своего друга. Никакихсерьезных улик против Кемаля уже не было и обвинение лопалось. Это понимали иКэвеноу с Эшби. Это сознавал и сам Кемаль, так блистательно сумевший заманитьсвоих соперников в ими же подготовленную ловушку.

В этот вечер они уже не допрашивали его, пытаясь поймать напротиворечиях. Просто, когда Кемаля привели, Эшби взглянул на него и спросил:

— Вам все это не надоело?

— А вам? — в такт ему спросил Кемаль. — Вам не кажется, чтовы уже испробовали все варианты.

— Не кажется, — нахмурился Кэвеноу. — Вы советский шпион,Кемаль, и я постараюсь это доказать.

— Чем вы и занимаетесь столько дней, — напомнил Кемаль. — Вынесколько увлеклись своими играми. По-моему, все давно ясно.

— Вы здорово сыграли, мистер Кемаль Аслан, — хладнокровнозаметил Эшби, — но вы не хотите понять, что это не конец. Это только началоигры, которую мы, признаюсь, начали не столь удачно. Но ведь вся игра ещевпереди. Предположим, что мы не найдем ничего в оставшиеся два дня. Предположимдаже, что вынуждены будем отпустить вас. Неужели вы думаете, что сможетекогда-либо работать на советскую разведку? Ваша карьера там закончена. Они вамникогда не поверят. Да вы и сами не захотите с ними сотрудничать, понимая, чтос этой минуты мы будем следить за вами постоянно. Стоит ли продолжать игру,мистер Кемаль?

— Вы правы только в том случае, если я действительно играю,— сказал Кемаль, — но вы забываете о том, что я американский гражданин. Менязнает вся страна, моя компания известна во всем мире. Зачем мне работать нарусских? Ради денег? Интересно, какие деньги они мне могут заплатить, чтобы ясогласился с ними сотрудничать? Вы же должны знать годовые обороты моейкомпании и прошлогоднюю прибыль. Или это все тоже сделало русские?

Эшби нахмурился. Потом достал из кармана фотографию. На нейбыл улыбающийся незнакомец с темными красивыми глазами.

— Вы знаете, кто это? — спросил Эшби. — Я предвидел вашвопрос и нашел в нашем архиве эту фотографию.

— Понятия не имею, — буркнул Кемаль, едва посмотрев на карточку.Сердце болезненно сжалось. Он узнал изображенного на ней агента.