— Это знаменитый советский шпион, миллионер Гордон Лонсдейл.Он был очень влиятельный и богатый человек в Великобритании.

— Очень хорошо. Ну и что?

— Его настоящее имя Конан Молодый. Он был офицером ихразведки.

— Вы думаете, это я?

— Не обязательно. У него могли быть и талантливые ученики.

— У вас буйная фантазия, мистер Эшби. Я не могу бытьнелегалом, хотя бы потому, что такие агенты когда-нибудь возвращаются домой, ая собираюсь жить в это стране еще очень долго. И в Хьюстоне у меня сын. Неужеливы думаете, что это не мой сын?

— Нет, конечно. Он ваш. Но мы думаем, что вы могли бытьзавербованы еще в коммунистической Болгарии, где прожили четверть века.

— Первые годы своей жизни я жил в Америке, если вы, конечно,обратили внимание на этот факт.

— Обратили. И не только на это. Мы нашли в Софии институт,где вы якобы учились. И нашли девушку, с которой вы встречались. Сказать вам,как ее зовут?

— Я могу сказать сам, — спокойно парировал Кемаль.

— Интересно послушать.

Диалог вел Эшби. Кэвеноу молчал, он пытался найти хотьмалейшую трещину в безупречной защите «Вакха». Он был убежден, что перед ними«Вакх». И его злило их очевидное бессилие.

— Раз я с ней встречался, то, конечно, помню ее имя. Еезвали Бася.

— Да, — сказал Эшби, — и мы ее привезли в Вашингтон. Хотитеее увидеть?

Иногда одно мгновение решает все дело. Кемаль хорошо помнилуроки психологии, которые практиковались у них на занятиях. Психолог задавалсамый простой вопрос — сколько будет дважды два, и терпеливо ждал ответа.Вернее, реакции на ответ.

Если спрашиваемый сразу отвечал, что дважды два четыре — этоуказывало на быстроту реакции и некоторую однообразность мышления. Еслииспытуемый, не отвечая, начинал улыбаться — значит, был человеком хитрым, нонерешительным, мягким, легко поддающимся на уговоры. Если ответ приходил сбольшой задержкой и явной обидой на столь легкий вопрос, это указывало наотсутствие образности мышления, стереотип поведения, недостаток творческоговоображения. В этих случаях ценился не просто ответ, а время ответа и егосодержание. Идеальным считался ответ, что дважды два не всегда четыре, даваемыйчерез полторы-две секунды после вопроса. Не больше и не меньше.

Именно поэтому, вспомнив все это в течение секунды, Кемальвыждал еще одну секунду и сказал:

— Вы доставите мне удовольствие, мистер Эшби. Только учтите,это должна быть настоящая Бася. Любая другая меня не интересует.

— Знаете, Кемаль, — сказал Эшби, — мне нравится вашеспокойствие. Но вы напрасно все время ходите по краю пропасти. Можно ведьсорваться и очень больно удариться.

— По-моему, это вы ходите по краю, — возразил Кемаль. — Врезультате ваших непродуманных действий я уже потерял слишком много времени ввашей тюрьме. Вы представляете, какой иск я могу вам предъявить? У вас нехватит зарплаты, чтобы оплатить его.

— Он еще издевается! — не сдержался Кэвеноу, сжимая кулаки.— Наших разведчиков вы наверняка избиваете до полусмерти, пытаете, пока они незаговорят, а мы тут церемонимся с вами и еще разрешаем приглашать адвокатов.

— Мистер Кэвеноу, вы просто дремучий тип. Как вы работаете вФБР с такими отсталыми взглядами? Я не хочу заступаться за русских, но у васпредставления полувековой давности. Думаю, что разведчиком уже не пытают нигде.Это не дает нужного результата и, самое главное, нерационально. Во всякомслучае, мне так кажется.

— У вас интересные взгляды на работу разведки, — сразузаметил Эшби.

— Скорее, контрразведки, — парировал Кемаль, — я просточитаю слишком много книг. Кстати, где Бася? Вы ведь обещали ее мне предъявить.

— Считайте, что я вас проверял, — ответил Эшби.

— Спасибо, что предупредили, — ответил Кемаль.

Ничего не добившись, они отправили его обратно в камеру.

Когда Кемаль вышел, Кэвеноу стукнул по столу своим огромнымкулаком:

— Он просто издевается над нами!

— У нас ничего нет против него, — задумчиво произнес Эшби, —а то, что есть, мы не можем использовать.

— Я вас не понимаю? — посмотрел на него Кэвеноу. — У васесть еще какие-то доказательства?

— Конечно, есть. Недавно был арестован очень влиятельныйсоветский разведчик, работавший на англичан. У нас есть основания полагать, чторусские вышли на него в результате информации «Вакха».

— И вы все время молчите, — вскочил Кэвеноу. — Мы обязанырассказать обо всем прокурору. Как фамилия вашего агента?

— В том-то все и дело, — ответил Эшби, — англичане неговорят нам его фамилии.

— Но они могут подтвердить все, что вы мне сказали?

— Думаю, да, — осторожно отметил Эшби.

— Звоните Бланту, — нетерпеливо попросил Кэвеноу, — этотмерзавец Кемаль будет сидеть у нас сто лет, пока не расскажет всей правды.

Эшби набрал номер телефона английского резидента вВашингтоне.

— Мистер Блант? — спросил он, — с вами говорит Александр Эшби.

— Я вас слушаю, — заинтересованно ответил Питер Блант.

— Кажется, нам удалось выйти на неуловимого «Вакха».

— Вы его взяли? — не поверил услышанному Блант.

— Можно сказать.

— Поздравляю вас, мистер Эшби. Это очень большая победа, —обрадованно сказал Блант.

— Но у нас возникли проблемы, — вздохнул Эшби. — У нас своитонкости юридической системы. «Вакх» оказался довольно известным человеком иамериканским гражданином. А его адвокаты уже требуют отпустить своего клиента.Вы не могли бы выступить у нас в прокуратуре или в суде? Конечно, слушаниябудут закрытыми. Я гарантирую.

— Что я должен сказать?

— Не называя никаких имен, просто рассказать о том, как врезультате информации «Вакха» был арестован ваш разведчик. Такой вариант васустроит?

— Думаю, да, — помедлив, ответил Блант, — но в любом случаея должен посоветоваться с Лондоном. Перезвоните мне через десять минут.

— Договорились, — Эшби повесил трубку и пояснил Кэвеноу, —он хочет позвонить в Лондон, получить разрешение.

Блант довольно быстро набрал код и номер Холдера. К егоудивлению, трубку снял сам Холдер.

— Мистер Холдер, — торопливо сказал он, — янки обнаружилинашего «Вакха».

— Поздравляю, — равнодушно бросил Холдер.

Кажется, он даже не обрадовался, удивился Блант. Что опятьслучилось в Лондоне?