Потому что может поверить в него.

Так мало людей в него верили…

Но она ждет, что он скажет дальше. Спокойная, серьезная, увлеченная науками Пиппа, ожидающая, пока ей представят все доказательства, прежде чем сделать выводы.

«Идеальная Пиппа».

При этой мысли у Кросса сжалось сердце. Он отвернулся от нее, воображая, будто способен отвернуться от правды. Подошел к открытой двери и осторожно закрыл, прежде чем почти прошептать следующие слова:

– Я убил брата.

Другая женщина засыпала бы его вопросами. Пиппа просто наблюдала за ним. Широко открытыми глазами. Ошеломленными и не закрытыми очками. Именно ее прямой взгляд подстегнул его.

Кросс прислонился спиной к окну. Холод немного успокаивал.

– Бейн был идеален. Идеальный сын, идеальный наследник, идеальный брат. Он был исполнен чести и достоинства, подобавших будущему графу Харлоу. Никто о нем дурного слова бы не сказал.

Теперь слова находились легче. Кросс широко раскинул руки:

– Я, с другой стороны, был идеальным младшим сыном. Любил порок и ненавидел ответственность. Прекрасно умел тратить отцовские деньги и владел искусством запоминать выпавшие карты. Мог превратить десять фунтов в тысячу и делал это при всякой возможности. У меня оставалось мало времени для друзей и еще меньше для семьи. – Кросс помолчал. – Тогда мне в голову не приходило, что однажды я пожалею об этом.

Пиппа была так близко, что он мог дотронуться до нее, если бы пожелал. Но он не сделал этого. Не хотел, чтобы она оказалась рядом с этой историей, с мальчиком, которым он был когда-то. Не хотел, чтобы она находилась рядом с человеком, которым он теперь стал.

Она внимательно слушала рассказ, и на какое-то мимолетное мгновение Кросс позволил себе взглянуть на нее. На распущенные волосы, голубые глаза, полные знания и лучшего понимания, чем он заслуживал.

Кросс не мог представить, почему когда-то считал ее обыденной или некрасивой. Она была неотразима. И, словно ее красоты было недостаточно, еще и умна. Чрезвычайно умна. И так отличалась от всех его знакомых.

«Два и два равняется ему…»

В других устах это прозвучало бы абсурдом, но в устах Пиппы звучало чистейшим соблазном.

Кросс хотел ее. Достаточно, чтобы желать стать кем-то совершенно иным. Лучше.

Достаточно, чтобы пожалеть о том, что приходится все это рассказывать.

– Начался первый сезон Лавинии. Она получила допуск в «Олмак» и была на седьмом небе от счастья, в полной уверенности, что скоро ее провозгласят королевой общества.

– Она прекрасна, – согласилась Пиппа.

– В восемнадцать она была несравненна.

Кросс с мукой вспоминал огненноволосую сестру: сплошное кокетство и победные улыбки.

– Это был ее первый вечер в «Олмак»; за неделю до того ее представили ко двору.

Кросс остановился, подбирая слова, но вмешалась Пиппа:

– Ты ее сопровождал.

Он горько рассмеялся:

– Предполагалось, что это буду я. Но мне вовсе не хотелось проводить вечер в «Олмак». Я ненавидел само название этого места. И не желал иметь с ним ничего общего.

– Ты был молод. Конечно, не желал.

Их взгляды встретились.

– Я ее брат. И это мой долг.

Пиппа не ответила. Поняла, что не стоит. Умница.

– Я отказался. Заявил Бейну, что не поеду.

Кросс помолчал, вспоминая тот день, когда смеялся и издевался над старшим братом.

– В конце концов, сестра не являлась моей проблемой. Я был средним ребенком… вторым сыном. Запасным наследником… и благодарил за это Бога.

Бейн был в бешенстве – редкий случай, – у него имелись свои планы… женщина. Греческая оперная певица, искавшая нового покровителя.

– Понимаю, – кивнула Пиппа.

Она не понимала. Совсем.

«– Увидишься с ней другой ночью, – со смехом говорил Кросс. – Уверяю, еще несколько часов не испортят ее достоинств. Никто и никогда не ожидает, что я держу слово».

Кросс навсегда запомнил ярость и разочарование во взгляде Бейна.

«– Тут ты прав…»

– Мы поспорили, и я победил. Мне было абсолютно все равно, найдется ли для Лавинии сопровождающий, а поскольку Бейну было не все равно, ему пришлось везти ее в «Олмак». А я отправился к Найту.

– К Найту? – ахнула Пиппа.

– К Найту, а потом…

Кросс поколебался, зная, что после его слов она станет его презирать. И одновременно понимая, что это спасет ее надежнее, чем любые другие слова.

– А потом к оперной певичке Бейна.

Пиппа на мгновение закрыла глаза, и Кросс возненавидел себя с новой силой. Даже сейчас, семь лет спустя. О предательстве по отношению к брату теперь знал другой человек – Пиппа.

Но ведь такова его цель, верно? Добиться, чтобы она была подальше от Найта, подальше от него. В объятиях графа.

Все его существо протестовало против этого, но Кросс годами учился управлять своим телом и теперь держался уверенно и спокойно.

– Я нежился в объятиях будущей любовницы Бейна, когда у его экипажа на повороте слетело колесо, – бесстрастно продолжал Кросс. – Бейн, кучер и один лакей погибли на месте. Второй лакей скончался на следующий день.

– И Лавиния, – тихо сказала Пиппа.

– Лавиния была искалечена. Ее блестящее будущее погублено.

Кросс сжал кулаки:

– И это я сделал с ней. Будь я там…

Пиппа потянулась к нему и сжала кулаки:

– Нет.

Кросс покачал головой:

– Я убил Бейна так же жестоко, как если бы поднес к голове пистолет и нажал курок. Будь я на его месте, он остался бы жив.

– А ты бы умер, – хрипло выдавила Пиппа, глядя на него глазами, в которых переливались непролитые слезы. – А ты бы умер!

– Разве не видишь, Пиппа… я это заслужил. Это я был порочным и дурным сыном и братом. Я играл, жульничал и воровал. Бейн был прекрасным человеком, Лавиния была чиста, в отличие от меня. Сам ад преследовал меня в ту ночь, полагая, что найдет меня в том экипаже. А когда вместо меня нашел их – почти всех забрал с собой.

Пиппа покачала головой:

– Нет. Ты тут ни при чем.

Боже, как он хотел ей верить!

– Я даже не остановился после случившегося. Продолжал посещать игорные заведения, продолжал выигрывать. Пытался похоронить свой грех под грудой новых.

Кросс впервые говорил это кому-то. И не знал, почему именно ей. Возможно, чтобы объяснить, кто он. Почему он ей не подходит.

– Разве не видишь, Пиппа, на его месте должен был оказаться я.