Мы живем в Красном Замке впятером: Марианна, я и три наши дочки, и в окна нашего дома всегда светит солнце, всегда, хотя бы с одной из четырех сторон. Девчонки очень любят друг друга, они так сроднились, что я уже считаю их тройняшками. Мы с Марианной тоже очень сильно любим друг друга и поэтому всегда ходим, держась за руки. И дочерей очень любим, а они очень любят нас.

И все вместе мы любим наш солнечный дом, а если заскучаем в нем, то выходим в одну из дверей и гуляем по разным местам, удивительным и небывалым, иногда там бывает страшно, но все всегда заканчивается хорошо, и мы всегда возвращаемся домой.

А еще у нас часто бывают гости, но ненадолго, они не обижают нас и не мешают нам любить друг друга. Они просто оставляют нам свою еду и все остальное, что нам нужно, и сразу уходят. Мы их тоже не обижаем и никогда их не едим, даже если другой еды нет, потому что у нас всегда есть еда. Мы сидим всей семьей у очага и едим мясо, его много и всем хватает досыта, а когда наедимся, то сидим и смотрим, как под сводами Замка кружат птицы, они очень красивые, разноцветные, яркие, сверкающие, и мы смотрим на этих птиц, и мы очень счастливы.

* * *

Видения были удивительно яркие, сильные, живые, никакого сравнения с условностью снов…

В первый момент я подумал, что госпожа Купер плюнула на свои принципы, на тактичность и прочее и самым наглым образом залезла под мою черепушку. Однако тут же сообразил: Жужа! Транслирует мне свою нехитрую мечту о доме, о семье и о счастливой жизни…

Понятия о счастье у нее своеобразные, мало кто согласится жить в этакой идиллии и утопии. Но она так отчаянно рвалась туда, в дом своей мечты, и с такой неистовой страстью передавала мне свое желание, что на какой-то миг преуспела: и в самом деле, ну не может же быть плохой жизнь в доме, в котором столько любви…

Отправиться в мир счастья и любви была согласна лишь одна ипостась Питера Пэна, сложной и многогранной личности. Другая наблюдала за приближающимися близняшками, им оставалось пройти до нас метров тридцать, может, чуть больше. Третья же ипостась лихорадочно решала: что делать?

Не знаю, чем бы все это закончилось…

Честно скажу – не знаю. Может, я опустился бы на одно колено и предложил бы Марианне руку, сердце и совместное проживание в Красном Замке. Может, выдал бы Жуже подзатыльник, наплевав на то, что современная педагогика не приемлет отрицательной мотивации, – выдал бы и попросил не заниматься ерундой в такой ответственный момент… Возможны и другие варианты, промежуточные.

Но события покатили совсем по иной колее… Нет, не покатили. Они рванули вниз лавиной, стронутой с места взрывом.

А покатил – и прокатился над Садовой – голос. Откуда-то сверху, с крыш, но точное направление не определить – голос заполнял всю улицу, от Сенной до Гостинки, и прилегающие переулки и дворы; голос беспощадно терзал барабанные перепонки и заставлял дребезжать стекла, уцелевшие в рамах. И децибел в нем было не меньше, чем во взрыве этакого приличного тротилового эквивалента…

Разумеется, говоривший человек пользовался не только данным ему природой речевым аппаратом. И никакой мегафон-«колокольчик» не дал бы подобного эффекта… Восемнадцатидюймовый концертный динамик – пожалуй… и то без гарантии.

Впрочем, что значит «говоривший человек»? Он представился сразу, не буду и я темнить.

– Говорит полковник Бабурин! – грохотал над Садовой проклятый обезьян. – Всем, кто меня слышит, приказываю: оставаться на своих местах! Оружие положить на землю! Артефакты и аномальные способности не применять! В нарушивших этот приказ стреляем на поражение, без предупредительных выстрелов!

Не люблю, когда мне приказывают. И даже не успев дослушать приказ до конца, я его нарушил. Применил аномальные способности. Против Бабуина, не то самочинно объявившего себя полковником, не то и впрямь повышенного в звании через ступень…

Мне без разницы, полковник он или майор, и я свои способности применил-таки. Со всего маху применил, вложив в удар все, что смог… Сразу на поражение, без предупредительных выстрелов.

Трусливые люди, хлипкие телом и духом, наступают на лежащие грабли один раз, а потом опасливо обходят их десятой дорогой.

Однако у Питера Пэна стальные мышцы, крепкий череп, и чувство страха ему неведомо. Он идет по жизни прямо и уверенно, раз и навсегда выбранной дорогой, и плевать хотел на разбросанный по ней сельхозинвентарь.

Последствия бывают болезненными. Иногда – очень болезненными.

Наступил я на грабли так: ударил со всей мочи по аппаратуре Бабуина, громыхавшей на всю Садовую улицу. Засек ее, локализовал – и ударил… К схеме даже не «приглядывался», меня интересовал исключительно источник питания. Потому что мне не хотелось там что-то замкнуть-разомкнуть, чтобы заглушить или заставить работать иначе.

Я хотел взорвать чертов матюгальник! Так, чтобы непременно зацепить Бабуина, а в идеале – прикончить!

В принципе решаемая задача. Розеток тут нет, чтобы подключить эту громогласную дурынду, и питалась она от аккумулятора (от кислотного, как решил я, исходя из габаритов). А кислотный аккумулятор при умелом содействии Питера Пэна становится мощной бомбой, телефонные батареи в сравнении с ней – тьфу, плюнуть и растереть. Причем поражающим фактором становятся не только осколки, но и разлетающийся во все стороны едкий электролит…

Зачем я это делал? Чего хотел достичь? Не знаю…

Появление проклятого Бабуина в тот момент, когда мои девчонки были уже в двух шагах, снесло мне крышу… Потому что такие майоры-полковники в одиночку по Зоне не ходят, куда им… Можно гадать лишь о том, сколько именно рядом с ним стволов, готовых наполнить Садовую огнем, свинцом и смертью… Что стволы есть – однозначный факт.

И я ударил. Без разведки, без подготовки…

Ответка прилетела мгновенно. И отправила Питера Пэна в глубокий нокаут.

Но прежде, в коротенькую, микроскопическую паузу между ударом и ответом, я успел понять: а грабли-то знакомые! Похожей штукой меня шандарахнул на Конногвардейском сталкер-мародер по прозвищу Лорд. Только нынешняя оказалась в разы мощнее…

* * *

Открываю глаза.

Вижу Марианну Купер, бывшего агента ФБР.

Радуюсь. Кто-то поймал ее и повесил. За ноги. И правильно, так лучше. Пусть дольше мучается.

Но что-то не так. Не понимаю что…

Потом соображаю: волосы, роскошные волосы бывшего агента ФБР… Не туда свисают, куда должны бы у повешенной за ноги…

Мозг включается, прогревается, работает все лучше. Я понимаю наконец, что происходит.

Я лежу на земле… Вернее, на потрескавшемся, местами вспученном асфальте. А Марианна Купер куда-то меня по этому асфальту тащит. Волочит, наклонившись надо мной и схватив за плечи, оттого и показалась в первый миг перевернутой… А вокруг царит натуральный Ад. Туман, неимоверно густой, явно искусственного происхождения. В тумане стреляют, со всех сторон и из всех калибров. Воют не то «Дрели», не то «Скорпионы» – мелкокалиберные и скорострельные. Вой легко перекрывают раскатистые очереди чего-то крупнокалиберного. Взрываются гранаты – мне не определить по звуку, какие именно, мой опыт в военных делах невелик… да вообще нет его, опыта… А в Зоне с таким форменным сражением никогда сталкиваться не доводилось.