Шарлотта была чуть-чуть пьяна и ошеломлена случившимся.

– Знаешь, ты все-таки сумасшедшая. Ты, звезда из звездГолливуда, что ты тут, со мной, делаешь?

– Люблю тебя. Я сегодня ночью хочу от тебя зачать.

– Одумайся. Ты скоро и так станешь матерью троих детей,которые тобой гордятся, как и их отец.

– И бабушкой внуку!

Оба рассмеялись такой перспективе. Шарлотта сияла.

Олли целовал ее, и пятью минутами позже она спала в егообъятиях, так и не раздевшись. Чарли выглядела как ребенок. Оливер смотрел нанее и не мог поверить, что эта необыкновенная женщина почти принадлежит ему. Вшесть он уехал к себе домой, чтобы собраться на работу. Дети еще спали, событияпрошедшего вечера казались нереальными. Но все случившееся было правдой. Оназавоевала приз и через три месяца станет его женой. Невозможно было это себепредставить, ожидание казалось мукой, а три месяца – бесконечно долгимсроком... Стоя под душем, Олли сам себе улыбался... три месяца... и они с Чарлипоженятся.

Следующая неделя выдалась жуткой, газетчики не давалиШарлотте проходу. Она получила громадную премию, и на предстоящий год ейповысили жалованье. Помимо того, поступали десятки различных предложений:сниматься в кино и на телевидении, и, наконец, одно, которого она ждала всюсвою жизнь. Импресарио позвонила ей на студию, и Чарли не знала, что ейответить. Ей самой хотелось заниматься именно этим, но она сказала, что должнапосоветоваться с Оливером. С его мнением тоже надо было считаться. Для Шарлоттырешение было серьезным, от него многое зависело. Например, судьба контракта нароль в телесериале, который принес ей приз «Эмми». Возможно, пришлось бы егорасторгнуть.

В тот вечер, когда Олли после работы заехал за ней, Шарлоттавыглядела взволнованной. Они собирались поехать ужинать к ней домой и обсудитьпланы свадебного путешествия. Оливер настаивал на Бора-Бора, но не успел онвытащить рекламные проспекты, как понял, что что-то случилось.

– Чарли, в чем дело?

Он научился хорошо разбираться в ее настроениях. Такаянатянутость с ним была для нее необычна. Не откладывая в долгий ящик, Шарлоттасообщила ему, что получила предложение играть в серьезной пьесе на Бродвее, втакой, о которой всегда мечтала. Такой возможности могло больше непредставиться. Репетиции начинались в декабре. В случае положительного решенияпришлось бы переехать в Нью-Йорк не менее чем на год, а может, и на болеедлительный срок, смотря сколько пьеса будет в репертуаре.

Олли сидел ошеломленный, не веря ни своим ушам, ни выражениюее лица. Чарли была врастерянности, а у него сердце готово было разорваться.

– А как же сериал?

Ему хотелось закричать: «А как же я?!»

– Мне пришлось бы расторгнуть контракт. Импресариосчитает, что, если мы подойдем к этому толково, они согласятся.

– Тебе этого хочется?

– Не знаю. Мне всегда хотелось. Для меня Бродвей всегдабыл вершиной, квинтэссенцией актерского искусства. – Шарлотта была с ним, каквсегда, откровенна. – Я говорю тебе только то, что знаю. Я сама еще не решила.Я сказала импресарио, что должна сперва посоветоваться с тобой. Но... Олли... явсегда хотела играть в пьесе на Бродвее, тем более в такой, как эта.

– Что это будет для нас означать? Что, по-твоему, ядолжен делать в течение этих двух лет? Сидеть здесь? Я не могу бросить здесьработу, я тут всего год, это место для меня важно на длительную перспективу,если не навсегда. Все мои дети учатся, я не могу их бросить или снова срывать собжитого места. Они и так испытали это дважды в течение года. Понимаешь, Чарли,не могу. Не могу я все бросить и уехать, хотя очень хотел бы, чтобы тызанималась тем, что тебе нравится.

Оливер должен был думать и о своей карьере, и о своей семье.На лице Шарлотты отразилась мука. Она не хотела отказываться от предложениядаже ради него, и это было видно.

– Я могла бы прилетать.

Ее слова ударили его словно электрический ток. Олли вскочили стал расхаживать по комнате.

– Не говори мне этого, Чарли, – наконец произнес он. –Я уже один раз испытал такое с женщиной, которую любил. Она даже не попыталасьвыполнить свое обещание. Но даже если ты и попытаешься, как долго сможетпродолжаться летание туда-сюда, чтобы провести вместе один день в неделю? Этосмешно, это не получится. Мы еще не выстроили наших отношений, а ты хочешьподвергнуть их такому испытанию! Я бы предпочел расстаться сразу. Для нас обоихэто будет менее болезненно, чем ждать год. Забудь об этом. Я не хочу слышать о«челночных – полетах».

Затем Олли попытался успокоиться и войти в ее положение.

– Послушай, Чарли, ты должна поступить так, как будетправильнее для тебя.

Он слишком сильно ее любил, чтобы запрещать, чего бы это емуни стоило. Олли знал, что не имел права становиться на ее пути. Если бы он такпоступил, в любом случае оба бы проиграли. Такой урок он давно усвоил.

– Определись, чего тебехочется.

Оливер прикрыл глаза от пронзительной боли. Но боль ониспытывал и раньше, как, впрочем, и одиночество, и отчаяние, и готов былпережить их еще раз. Ради нее.

– Я думаю, тебе следует принять это предложение. Тывсегда будешь жалеть, если откажешься, и все равно придется за эторасплачиваться. Соглашайся, крошка... Ты имеешь на это право. Ты сейчас навершине карьеры. Такой шанс может больше не представиться. Но не жди, что ябуду летать туда-сюда... и не верь, что можно иметь все. Это неправда. Иногда вжизни приходится выбирать. Сделай для себя правильный выбор. У меня нет другихпожеланий.

У Олли на глазах выступили слезы, он отвернулся, чтобыШарлотта их не видела.

– Ты хочешь сказать, что между нами все будет кончено,если я поеду?

Она была потрясена и тоже чувствовала, что ее сердце готоворазорваться.

– Да. Но не потому, что хочу тебя к чему-то принудить,например, остаться здесь ради меня. Я просто говорю тебе, что один раз ужетакое испытал и второй раз не могу. Так не получается. В конечном итоге мы всеравно проиграем. Я лучше пожелаю тебе всего хорошего и поцелую на прощание, сослезами в душе. Но лучше сейчас, чем через год или два, когда может дажепоявиться ребенок. Да и мои дети вряд ли безболезненно пережили бы такуюпотерю. Я должен думать и о них. Я люблю тебя, Чарли, и поэтому готов разрешитьтебе делать то, что ты хочешь. Теперь я поехал домой, а ты все продумай ипозвони, когда решишь. Я пойму... Правда пойму.

Оливер плакал. Шарлотта не могла поверить, что он сказалтакое, но все-таки смысл его слов до нее дошел.

– Мне не хочется только одного – узнать о твоем решениииз газет.

И, не оборачиваясь, он вышел.