Наемники погибли как герои, но такова судьба у солдат удачи. Никто и никогда не поставит им памятник, даже если погибли они, противостоя врагам, в десятки раз превосходивших их числом и мощью, даже если они ни на шаг не отступили со своих позиций.

Окутанный зеленоватым свечением ящик с плавающим черным куском, абсолютно целый, засыпало искореженной аппаратурой. В прорывы брони раздутого бронеколпака несколько раз заглядывали любопытные лица имперских солдат. Никто не заметил странный аквариум, которому нипочем оказался взрыв.

Вгрызшиеся в лед солдаты подняли головы. Огневая точка, перекрывавшая тоннель и сопротивлявшаяся так долго, наконец умерла. Инженерный транспортер впрессовал остатки металла и бронепластика в стену тоннеля. Набирая скорость, железная река потекла дальше.

* * *

Он уже ни до кого не мог дотянуться. Отбросив все периферийные области, Шерхам сосредоточил всю жизненную энергию внутри тела. Но все было напрасно – он понял, что не сможет справиться со взрывом. За сотни тысяч лет эволюции они приспособились к защите против любого внешнего воздействия. Играя, он, пролетев сквозь газовый гигант, мог разогнаться и проделать ровный красивый след в поясе астероидов, разбивая в пыль плавающие в космосе громадные каменные осколки. Никогда ни один здоровый повелитель звезд не позволил бы запустить угрозу внутрь тела, внутрь себя. Умирая, он наконец признал то, что гнал от себя в течение всего этого времени, когда появление биологической жизни рядом с ним разбудило его – он болен, он впал в детство. Неживая его часть давно подсказывала ему это, выдавая ряды символов, в которых зияли огромные пробелы. Но живая составляющая не верила, не хотела верить.

Признав болезнь, он признал и скорую смерть. И тогда вспыхнуло воспоминание о расставании с последними братьями. Как он мог забыть это?! Забыть то, зачем он пролетел столько световых лет, зачем – когда уже не мог прыгать сквозь космос – лег на удобное плато остывающей планеты и, вмерзая в лед, столько тысячелетий ждал. Живая его часть должна была проснуться в одном случае – когда рядом появится новая жизнь, которой можно передать все накопленное братьями. Чтобы жизнь, великая жизнь, не теряла время на прохождение того, что давно забыли повелители звезд, а взяли их знания, их силу и, прибавив к ним свою молодость, дали ростки новой, невиданной жизни! Ибо за время своего бесконечного существования они поняли главное – вся красота вселенной ничего не стоит, если её некому оценить!

В оставшиеся последние часы своего существования он вычленил то, что так мучило его. Он нашел выпавший кусок памяти. Тот живой, которого он запустил в себя, – зачем он это сделал? Шерхам вспомнил: этот оказавшийся рядом с ним живой сразу привлек его внимание. Он отличался от остальных. Шерхам никак не мог понять, что в нем не так? Что-то очень родное, из такого дальнего прошлого, до которого не могло дотянуться даже его сознание, было в ощущении этой жизни. Оно едва прощупывалось, так слабо – словно тепло от созвездий, которое не чувствуешь, а больше предполагаешь. Но зацепив эту ниточку, он уже не мог её выпустить. Раз за разом, проводя живого через тело, через разные слои анализа, через решетки жизни, он постепенно собирал представление о нем. И вот тут произошло непонятное – он стал растворяться в новой жизни, биологический живой и Шерхам стали сливаться. Но этого не может быть!

Это происходило из-за болезни повелителя звезд, или… Про это даже думать было страшно! Неужели он наконец нашел?! Неужели это и есть то самое первое звено? Начало начал, и именно его они хотели найти? За оставшиеся часы ему надо разобраться в этом.

Собрав остатки энергии, не занятой на сдерживании смерти, пожиравшей нутро корабля, он всю её бросил на разрешение этой задачи. Разложив отсканированное до последнего атома тело живого на язык символов, он перекладывал и тасовал их со скоростью, которой не смогли бы достигнуть, объединившись, все вычислительные комплексы цивилизованного мира. Прослеживая и просчитывая развитие ДНК живого, он углублялся все дальше и дальше назад по дереву развития. Чем ближе подходил он к рождению этой жизни, тем меньше оставалось у него сомнений.

Это маленькое слабое создание – это его родственник, когда-то отпочковавшийся от единой ветви. Они все время искали кого-то, хоть немного похожего на них, не привязанное к планете или звезде существо, могущее жить в любой среде и питаться любым видом энергии, за миллионы лет не найдя никого. А он, их ближайший родственник – вот он, слабый как звездный ветер, но живой, и парадокс – сделавший такое, что не удавалось никому в этом мире – убивший последнего повелителя звезд. Это судьба, все было предрешено. Значит, он пришел, чтобы забрать груз, который повелители приготовили для него, и прервать угасающий род Шерхама.

Больше не сомневаясь, умирающий начал размещать информацию в клетках тела живого. Это надо сделать очень осторожно. Слишком слаб живой, слишком незащищен. Надо будет добавить ему несколько функций для лучшей защиты тела. На краю сознания осталось еще одно – те живые, что были здесь до прибытия этого, почему от них не было этого мятежного духа сопротивления, что заставил Я Шерхама вглядеться в него. Ведь с первых шагов анализа было ясно, что по строению живого тела они абсолютно идентичны. Хотя они даже больше походили на повелителей, имея в живом теле зачатки неживой ткани, но они не вызвали никакого интереса. Времени и ресурсов на разгадывание этой загадки уже не было. Повелитель отпустил эту мысль.

* * *

Сергей сопротивлялся, это единственное, что у него осталось. Тот, второй Сергей, который избороздил весь космос и видел такое, что никак не мог видеть человек, временами одерживал верх. Шелестом звезд, шепотом космического вакуума он уговаривал Кротова не сопротивляться, открыться для нового знания. Сергей боролся, но чувствовал, что внутри его что-то меняется, новые воспоминания, бывшие такими яркими, тускнеют и укладываются меж старых, привычных. Он все больше сливался с тем, вторым. Даже не сливался, а по-хозяйски размещал его внутри себя, встраивая жизнь, проведенную среди звезд, в афганские бои и школьные драки, первую пойманную рыбу и ямочки на щеках улыбающейся Джерези. Постепенно чужие воспоминания становились своими, но чем дальше это продолжалось, тем больше он чувствовал, что это конец – тот, второй, умирает. Вернее умирает его тело. И Сергей знал, что это он убил его.

* * *

Пробежав по ходу полсотни шагов, Глемас остановил группу.

– Так, что решили? – обратился он к разведчикам. – С нами?

– Зачем спрашиваешь? – хмуро ответил тот, которому гронец чуть не сломал ребра. – Сам знаешь, что мы обязаны сопровождать принцессу.

– Значит, вопрос решен. Как действуем, Джерези? – Глемас перевел взгляд на Горман. – Ты у нас специалист по действиям в тылу врага, командуй.

– Я пойду первой. Мой броник не даст автоматике наемников расстрелять меня. Замыкающим – ты, – она показала на одного из разведчиков. – В центре принцесса, все её прикрывают. При встрече с солдатами будем действовать по обстановке.

– Зачем вам к кораблю? – хмурый разведчик смотрел на Джерези. – Надо просто сейчас где-нибудь спрятаться и дождаться наших.