Ну и Пайплайн… «Если тот же самый серфингист собирается кататься на Пайплайне, ему нужна доска тоньше и по меньшей мере на сантиметр уже. Она будет чуть короче, чем доска для Сансет-Бич, с более выраженной клиновидностью ближе к днищу. Мы, шейперы, выяснили, что такое замедляющее скорость днище для Пайплайна в самый раз: оно и тормозит, и позволяет управлять доской». На такой доске серфингисту легче притормозить на огромных волнах, чтобы оказаться прямо в «трубе» и выскочить из нее за несколько мгновений до того, как масса воды обрушится. «Любой серфингист мечтает совершить такой маневр: находясь внутри волны, кожей чувствуешь всю ее мощь. Ради этого серфингом и занимаются».

* * *

Настало время посетить Пайплайн. Когда я приехал на пляж, повсюду развевались воткнутые в песок флаги, возвещавшие о том, что соревнования «Рокстар Геймз Пайплайн Про» в самом разгаре. Соревнуются на буги-бордах; раньше это был мировой чемпионат, однако теперь — одна из спортивных дисциплин в рамках мирового тура.

Болельщики рассредоточились по всему пляжу: некоторые при этом продолжали загорать, другие, войдя в азарт, подбадривали серфингистов громкими криками. Взгляды зрителей на берегу были прикованы к пятнадцати серфингистам, которые, мчась по склонам волн, чего только при этом ни вытворяли: переворачивались на 360°, подпрыгивали в воздухе или даже делали сальто. Из громкоговорителя раздавались возгласы комментатора: то взволнованное «ой!», то восхищенное «класс!». Волны вздымались, закручиваясь в гигантские «трубы». Что и говорить, зрелище захватывающее. Однако у меня не шел из головы Хоакин Велилья, исчезнувший на этом самом пляже всего два дня назад. Что же с ним случилось? Может, его тело застряло под водой в одной из рифовых расщелин? Что же получается: серфингисты, совершая свои кульбиты, невольно устраивают пляски на его могиле?

Накатывающие на берег Пайплайна зыби образуются после зимних штормов, которые движутся от восточного побережья Японии — за более чем 5 500 км от Гавайского архипелага. К Северному побережью острова Оаху они идут два дня; оттуда шторм поворачивает в западном направлении, проходя около 800 км к северу от острова. Мне еще не попадались такие отчетливо видимые цуги — волны накатывали на берег партиями, через ясно различаемые промежутки. Сначала прибывали четыре-пять крупных волн с интервалом в пятнадцать секунд между каждой. Серфингисты выкладывались по полной: вылетая с вершины волны на досках, крутились в воздухе и приземлялись на ту же волну. Или неслись по внутренней стенке «трубы» вверх, выскакивали над пенистым сводом и снова ныряли в «трубу». Потом наступал перерыв в несколько минут — шел цуг волн поменьше; серфингисты за это время перестраивались, ожидая следующий цуг. Его приближение мы, сидевшие на небольшом возвышении, легко угадывали: заметив приближающиеся волны, зрители принимались отчаянно свистеть серфингистам.

Я решил не отвлекаться на эффектные трюки, а сосредоточиться на самих волнах. И вот что увидел.

В открытом океане зыбь выглядела легким волнением на поверхности, она шла к пляжу чинно-благородно. Если бы вы только видели их в отдалении, на большой глубине — никогда не подумали бы, что в конце своего пути они вырастут до невероятных размеров. Итак, зыбь приближалась к Пайплайну, сохраняя свою первоначальную энергию. В пути волнам не пришлось перекатываться через мелководье континентальных шельфов — они представляли собой сгусток энергии, неотвратимо надвигающийся на берег.

Вообще-то у береговой линии Пайплайна волны поджидают целых три рифовых барьера, и все они влияют на подходящие волны по-своему. За первой рифовой полосой — она в 70 м от берега, и именно там серфингисты на буги-бордах проделывали свои номера — тянется вторая, примерно на таком же расстоянии от первой. На волнах, разбивающихся об эти рифы, катаются при более высокой зыби. Третья полоса рифов, на расстоянии в 280 м, называется «облачностью» (при особенно крупной зыби разбивающиеся об эти рифы волны взметывают струи пенной воды, которая с берега видится низко нависшей облачностью). Наша зыбь особой мощью не отличалась и при встрече с первым рифовым барьером всю энергию сохраняла при себе. Если бы, проходя внешние рифы, центральные волны замедлили свой ход, слегка отставая, гребни с более высокой скоростью по обе стороны завернулись бы внутрь. И мы бы стали свидетелями явления рефракции — волны изменили бы направление движения в результате изменения скорости перемещения.

Однако сейчас основные события происходили у рифов, ближайших к берегу. Едва заметные изгибы гладких зыбей сменялись острыми, морщинистыми гребешками. В этом месте дно резко поднималось; зыби сильно замедляли свой ход, и в определенном месте у берега гребешки вырастали в высокий гребень, который начинал разбиваться. Я глядел на вздымающуюся, подрагивающую массу воды на пике своей мощи, как завороженный. Пассаты, которые зимой обычно дуют через день, шли с востока, то есть с суши в сторону океана. И хотя в открытом море пассаты вызывают легкое волнение, на вздымающиеся склоны волн они оказывали эффект прямо противоположный — сглаживали водную поверхность.

И в то же время поднимали гребень растущей волны еще выше. А кроме того, сшибали с гребня пенистую верхушку — она развевалась тончайшей гривой, — бросая ее в воду позади волны.

За мгновение до того, как разбиться, волна меняет цвет. Верхняя треть склона из темно-зеленой становится светло-зеленой. В то же время покрывающая склон рябь разглаживается, теряясь в длинных, равномерных бороздах, прорезывающих склон и сопровождаемых изящными бороздками-гирляндами из крошечных пузырьков.

Губа волны начинает опрокидываться. Я смотрел, как одну за другой губы волн выносит вперед, и зрелище это мне нисколько не надоедало. Пузырящаяся вода появляется в самой высокой части губы, гребень уже подернут белым — это ветер развевает «гриву». Наконец, вода устремляется вперед. Солнце освещает растущую белую полосу на вершине гребня, и вот уже волна тянет «пальцы» белой воды в сторону берега. За ними выгибается зеленый свод огромной «бочки». Свод изгибается; губа со взрывом обрушивается перед волной, ударяется о твердую породу рифов и исходит белой пеной, взмывающей на высоту вдвое больше самой волны. Взметнувшаяся вода образует полую «трубу», открытую с обеих сторон. По мере того как все большая масса воды обрушивается, боковые части от «трубы» отделяются: одна отходит вправо, другая — влево.

Тончайшая «грива» водяных брызг, сдуваемых пассатами с губы волны возле пляжа Пайплайн

Наконец в поле моего зрения попал один из участников заплыва, и я отвлекся. Однако благодаря его появлению заметил одну особенность разбивающейся волны, на которую раньше не обращал внимания. Съезжая вниз по склону, серфингист опустил ногу в воду, притормаживая, и исчез в отверстии «трубы». А через некоторое время, все еще находясь в полости «трубы», он словно… ну… взорвался. Огромный клуб воды вылетел из отверстия, пробивая также стены «трубы» на всем ее протяжении.