Чуть позже к ним присоединились невеста Хоакина и один из его близких друзей. Серфингисты некоторое время хранили молчание, сосредоточенно глядя на слабо плескавшуюся воду. Вдруг они выкрикнули имя погибшего, резко ударив сложенными лодочкой ладонями по водной поверхности — снопы брызг взметнулись высоко в воздух, образовав вместе с поверхностью воды корону, которая покачивалась в такт движениям идущей с северо-запада зыби.

Мне вспомнились строки из гавайского стихотворения Na Nalu, то есть «Волны»; я прочитал его на днях:

* * *

Наблюдая за церемонией, я спросил Марка: а не жалеет ли он, что бодисерфинг так непопулярен в обществе? «Нисколько. Может, кому это и покажется странным, даже противоестественным, но я только рад, что нет никаких международных соревнований, внимания со стороны прессы, специальных журналов…» А как насчет спонсорской поддержки? Ведь это может принести доход. «Знаешь, я бы, может, и рад, но вся эта возня противоречит моей природе. Противоречит природе самого бодисерфинга».

Мы стояли плечом к плечу и глядели в морскую даль. Круг серфингистов к тому времени разомкнулся: кто-то греб назад к берегу, другие подплыли к зоне ожидания, видимо, решив устроить заплыв в память друга. Волны продолжали накатывать; плавные изгибы разбивавшихся бурунов до того очаровывали, что я почти забывал о скрывающейся за внешней красотой страшной силе.

— Хочешь сам попробовать без доски? — предложил Марк, кивнув на расстилавшийся перед нами океан. Неподалеку из песка торчали два предупредительных знака: «Осторожно: сильное течение! Может смыть в открытый океан» и «Плавать запрещено!»

— А что, можно, — ответил я.

Мы стали спускаться к воде, отороченной пеной. Я нес пару ласт, которые мне одолжил Марк. В свои пятьдесят он, загорелый и стройный, мог потягаться в красоте тела с тридцатилетними. Я же, при том, что мне и сорока не стукнуло, выглядел на все пятьдесят.

«Место, где мы сейчас находимся, — успел рассказать еще раньше Марк, — можно назвать средоточием мира. Здесь земля, небо и вода встречаются и обмениваются энергией». Мне стало немного не по себе при мысли о том, что к их компании могу присоединиться и я, получив добрую порцию этой самой энергии. Но даже когда мы вошли в воду, мной по-прежнему владела безрассудная отвага. Я верил: если на Пайплайне и попаду в передрягу, никто не справится с ролью спасателя лучше Марка Каннингема.

— Зайдем в воду оттуда, — махнул Марк в сторону. — Там обратное течение, оно вынесет нас прямо к плечу волн.

Когда мы поплыли, мне показалось, что Марк немного разочарован: плаваю я не бог весть как. Или то было беспокойство? Мимо гребли серфингисты; они окликнули Каннингема, приветствуя его. Я же в этот момент ощущал себя напрочь оторванным от привычной стихии. И понял, что замахнулся на непосильное.

Я и Марк Каннингем, легенда бодисерфинга

Пока мы плыли, увлекаемые обратным течением, Марк меня инструктировал: при подходе волны я должен буду под нее нырнуть, чтобы не попасть в бурлящий водоворот, когда она станет разбиваться. Волны накатывали одна за другой; всякий раз мне представлялось лобовое столкновение двухэтажного автобуса, водитель которого уснул за рулем. «В воде никогда не поворачивайся к волнам спиной, — прокричал мне Марк. — На Гавайях это правило номер один».

Он указал на здания на берегу в качестве ориентиров — я должен был их держаться, чтобы меня не снесло к рифам на мелководье, туда, где волны разбиваются со страшной силой. Пока же мы покачивались на слабом волнении — шел цуг небольших волн. Я решил воспользоваться паузой и поинтересовался, какую волну мне выбрать «для начала».

— Хороший вопрос, — начал Марк. — Думаю, я мог бы… — Но тут мне пришлось нырнуть — надвигался гребень приличных размеров. А когда я вынырнул, Марка нигде не было видно.

Куда же это он подевался? Я поплыл. Вдохнул поглубже и нырнул под очередной мощный бурун. Меня подхватило и понесло вверх по склону высотой с небольшой дом. Выныривая позади буруна, я почувствовал, как сверху посыпались брызги. Это была та самая «грива», которой я так любовался с берега — ветер сдул ее с верхушки гребня. Однако сейчас мне было не до восторгов — меня будто окатили из ведра, которое шутники подвешивают над закрытой дверью.

И тут я заметил Марка: ему удалось прокатиться на волне от начала до конца. Я понял, почему его не видел — он рассекал по переднему склону волны, в то время как я, отброшенный назад, обозревал ее «спину».

Марк подгреб к обратному потоку и снова оказался рядом со мной; он стал показывать, как развить необходимую скорость. Тем временем меня уже снова поднимало растущей волной. Я отчаянно заработал ногами и на мгновение оказался на вершине громадной волны-утеса. Но в следующую секунду утес уходил из-под меня, катя воды дальше. И так снова и снова. Только пару раз волна недолгое время несла меня — я успел почувствовать ее колоссальную мощь.

Волны были для меня чересчур быстрыми, и я чувствовал себя дурак дураком, я пал духом и порядком вымотался. Нет, это же смешно! Кого я хотел обмануть? У меня нет никаких способностей к бодисерфингу, думал я, отплевываясь после того, как в очередной раз наглотался соленой воды.

Но в какой-то момент я вдруг перестал волноваться. Перестал думать о волнах как о буйных чудищах, которых надо взнуздать и оседлать. До меня дошло: именно страх перед волнами мешал мне почувствовать их. Беспокоясь лишь о том, чтобы меня ненароком не вынесло на рифы, я совершенно не слышал, что мне говорили сами волны.

И теперь, когда я поджидал очередной накат, в груди у меня бешено колотилось. Я представлял крошечные спиральные волны электрических импульсов, которые с каждым ударом распространялись по мышечным тканям моего сердца. Представлял звук разбивающейся волны, который распространяется невидимыми, пересекающимися волнами давления в прохладном воздухе побережья. Представлял лучи солнца, согревавшие голову и водную поверхность волнами меняющихся полей электромагнитного потенциала. Почувствовав мощную, неумолимую тягу вздымающейся воды, я догадался — предстоит встреча с исполином. Все вокруг меня начало перемещаться вместе со мной под влиянием нарастающей энергии, которая устремлялась к конечному пункту своего долгого путешествия через Тихий океан. Как только растущая стена воды стала меня поднимать, я нырнул поглубже. На этот раз я хотел слиться с водой, стать той самой средой, через которую энергия зыби распространяется. Если уж я не способен прокатиться на самой волне, то хотя бы ненадолго почувствую себя ее частью. Волна разбилась прямо надо мной.