Мне хочется толкнуть его, ударить. Упираюсь пальцами в свинцовую грудь, пытаясь отстраниться и отдалиться. Еще бы чуть-чуть и я бы перешла в нападение, если бы не уловила боковым зрением то, что меня интересует: знакомая ампула, поблескивающая на рабочем столе Дэниела.

Бесценный напиток, любезно возложенный к канцелярским товарам? Мило…и очень привлекательно для меня.

В том, что это «цветок бессмертия», сомнений нет. Мой шанс отхватить козырь и спрятать его в свой широкий рукав. Я конечно пришла просить амнистии для Алекса, но с перехватом этого волшебного шота, переговоры пойдут быстрее.

Опускаю ресницы, не позволяя Дэниелу отследить мои планы по взгляду. Вновь начинаю сопротивляться ему, прилагая все усилия для того, чтобы разлепить наши тела. Это почти бесполезно, если учесть то, что он весит раза в два больше меня. С тихим стоном, я сдаюсь в плен мужчины, позволяю ему вновь обхватить меня за скулы и поставить печать на моих губах — дерзким, голодным, и безусловно, высасывающим из меня не только кровь, но и душу, поцелуем.

И я отвечаю ему, с безмолвным стыдом осознавая, что его губы по-прежнему сладки для меня, восхитительны. Они как легкое вино, оставляющее густую и наполняющую терпкость во рту.

Запах его тела, овладевает разумом. Каждый раз, он пробуждает во мне самые низменные и животные инстинкты, о я должна помнить: они не имеют ничего общего с истинной любовью.

— Ненавижу тебя. Так сильно. Каждый раз ненавижу, — вырываются короткие фразы в его влажные губы. Ладони Дэниела скользят по талии, мы вместе кружимся в сторону стола, и он иступлено прижимает меня к его краю. — Где твои перчатки? Ты же знаешь, что я трахалась с Алексом, — намеренно злю его, получая в наказание шлепок по заднице.

— Знаю. Конечно знаю, — рвано отзывается Дэниел. — Я снял их заранее, потому что желание прикасаться к тебе гораздо сильнее, чем моя болезненная мания.

Не знаю, шутит ли он, или говорит серьезно. Может, он просто привык к тому, что я вечно кем-то облапана — либо Алексом, либо его отцом. Звучит мерзко, зато правда. Но скоро это закончится.

— И ты хочешь меня после него? — вновь и вновь провоцирую его я, замечая в его глазах искристое желание взять меня прямо здесь и сейчас.

Дэниел сталкивает нас лбами, признаваясь шепотом:

— Конечно, Ри. Ты же была с ним, не потому что действительно хочешь его. А от обиды, — внушает мне свою истину. — Ты переспала с ним, чтобы вытолкнуть меня из себя. Но ничего не вышло. Правда, девочка? — целует отчаянно, словно наконец дошло до него, что может меня потерять. Не тело мое, а душу. — Теперь, он далеко от тебя. Я знаю, что этого недоразумение не повторится. Поэтому, мы можем оставить оба неприятных инцидента в прошлом. Если я дам обещание, я буду тебе верен. Осталось немного, Ри. Ты уже почти…почти здорова. У нас есть будущее. Все почти кончено, — шепчет он странные и не до конца понятные мне фразы, пребывая в каком-то безумном состоянии. Напоминает наркомана в стадии ломки.

Дэниел прижимает меня к себе сильнее, покрывая жаркими поцелуями губы и шею.

Раньше…у меня земля уходила из-под ног, стоило мне оказаться в его руках.

Но сейчас, я не могу расслабиться, не чувствую прежнего трепета.

Думаю лишь о том, что его последние слова Дэниела совершенно не откликаются в моей душе. Он глубоко заблуждается.

Я хотела Алекса, каждой клеточкой. «Месть» за измену Дэниела тут не причем.

Удивительно…кажется, мы поменялись ролями, а он еще даже не знает.

Тем проще мне будет освободить Алекса, наказать Дэниела.

Ну а Роберта я уничтожу уже без «цветка» — как только я получу видео с доказательствами своей невиновности в деле Клэр, я смогу казнить его.

Публично и беспощадно.

Дэниел Дурею, бесконечно вдыхая запах ее тела. Не могу надышаться. Смешно. Я считал Эриду своим главным оружием против отца, который я направлю к его виску. Но она стала кольтом, приставленным к моему сердцу.

Заигрался я. Замучал ее, и сам измотался. Но нужно было через это пройти, она поймет потом. Простит меня. Иначе быть не может.

Немного осталось. Потерпи, девочка. Ты уже почти победила.

Сердце сжимается, когда я чувствую ее всем телом, прижимаю к себе. Теперь, когда она действительно показала, что может отдалиться от меня, меня влечет к ней еще сильнее. Удержать хочу. Удержу, если будет надо.

Найду способ.

Моя она. Вся, от корней волос до кончиков пальцев ног.

Моя…мне чужда и отвратительна мысль, что она была с этим белобрысым псом, но я осознаю, что сам перегнул палку. Первый.

Пах простреливает болезненное и сладкое напряжение, я толкаюсь в ее бедра, имитируя мощные фрикции. Хочу глубоко в нее. Толкаться, трахать, иметь, любить, целовать, пока не сойдет с ума и не начнет в беспамятстве стонать мое имя.

Снова и снова толкаюсь в нее, проклиная одежду. Ри призывно хнычет на выдохе, инстинктивно забираясь бедрами на край стола и раздвигая стройные ноги.

Смотрю на нее и взор плывет, реальность обрамляется красными всполохами. Моя личная ненасытная шлюха с кукольным личиком. Такая сладкая, невероятная, желанная.

— Нет, Дэниел. На самом деле, он действительно мне нравится, — ее слова — словно ушат ледяной воды.

Я не понимаю, что она говорит. Шутит? Провоцирует? Мстит? Издевается?

Она моя. Эрида никогда не выберет этого бесхарактерного слюнтяя. Сладкого и рафинированного принца, обещающего ей радугу и ванильное небо.

Моей темной девочке нужна моя тьма, подземное царство, шептание моих змей…я знаю. Она умрет от скуки с этим Хоупом на «раз, два».

Не сможет жить без ощущения бега по лезвию.

И я обещаю будоражить ее всю жизнь, пусть и не так жестко, как во все эти последние месяцы.

— И что же ты в нем нашла? — подыгрываю ей, рукой залезая под юбку. Пальцы мгновенно находят ткань ее трусиков. Отодвигая их в сторону, неотрывно смотрю Ри в глаза, поглаживая набухающий холмик, спрятанный между мягкими лепестками кожи.

Медленно, плавно разогреваю ее, замечая, как быстро расширяются ее зрачки. Моя ненасытная бестия.

— Того, что в тебе не смогла, — в противовес желаниям своего тела, отвечает дерзко Эрида.

В груди простирается жар, передающийся по всем венам. До ломоты, до легкого спазма в мышцах.

— Что же? — на выдохе интересуюсь я, не в силах справиться с внутренней агонией. Спрятать эмоции. Внутренний собственник крушит и ломает все на своем пути, пробираясь сквозь маску ледяной сдержанности.

— К чему эти дискуссии? Давай приступим к делу, которого ты так хочешь, — с вызовом отвечает Эра.

Толкает меня, и грациозно повернувшись на цыпочках, ложится грудью на стол.