– Как повезет. – Снова эта отвратная ухмылочка. – Если изо всех сил поорет, могут и вытащить… случайные прохожие. Но своего куратора и прочих членов Ордена он никогда больше не увидит.

– Ладно, а если подаст руку?

– Тогда все, ты в Ордене. Остается лишь последний обряд, очень болезненный. В левую сторону лица делается укол, отчего ее на время парализует. А потом мышцы, кожа обвисают, как у столетнего старика. И это уже на всю жизнь.

– Но каков смысл этой процедуры? – спросила мадам Софи.

– Тут не один, тут много смыслов! Во-первых, таким образом мы даем понять, что не скрываемся и не вершим свои дела в тайне, ведь по такому знаку члена Ордена легко узнать. Во-вторых, мы ненавидим Древних не за то, что они уродливы и не похожи на людей, поскольку теперь и сами таковы. В-третьих, так мы заранее наказываем себя за то, что однажды вынужденно обагрим руки кровью. Когда с возрастом обе стороны лица у человека абсолютно сравниваются, он может выйти из Ордена и жить, как ему хочется, пользуясь тем влиянием и богатством, которые заслужил за годы своего пребывания в пажистах.

– Но, наверное, в случае преждевременного ухода из Ордена эта отметина становится чем-то вроде клейма, так? – вкрадчиво уточнил наш директор.

– Такого почти никогда не случается, – самодовольно выплюнул Карамыш. – Все слабаки и трусы отсеиваются еще на стадии кадетства. Но если такое и происходит, Орден не преследует отступника, конечно, при условии, что он ведет себя тише воды и не вредит нашим целям. Разве что могут поручить кадетам отыскать такого и влепить укол еще и в правую часть лица, чтобы жизнь медом не казалась.

Женька замолчал и оглядел всех нас по очереди, словно вопрошая, есть ли еще вопросы. Болтать о своем гадском Ордене ему явно нравилось.

– Так ты в самом деле младший сын тренера Гая? – спросил я.

Он как-то дернулся, весь апломб мигом слетел:

– Он мой куратор, ясно? И да, биологический отец, но это ничего не значит! Нас таких у него много. Вон Платон старше меня, но он слабак, сломался, когда девчонку…

Тут Карамыш сообразил заткнуться, поскольку я уже привставал со скамьи. Помолчал и продолжал тоном ниже:

– И другие есть, которые уже давно в Ордене. Так что даже не воображайте, что сможете шантажировать приора Гая, взяв меня в заложники! – Он злобно ощерился. – Все, что я рассказал, не является тайной, а дальше хоть на кусочки меня рвите. Одно только скажу напоследок: если хотите спокойно жить, то лучше подружитесь с Орденом. А иначе даже бегство не спасет, у вас всегда земля под ногами будет гореть!

И Карамыш умолк, только продолжал зыркать по сторонам своими белесыми глазищами.

Эрик Ильич оторвал от него взгляд, вздохнул и сказал:

– Рвать на куски не будем точно. Ты чай допил? Софи, помоги мальчику выбраться наружу и преодолеть наш забор.

Меня на этих словах словно кнутом стеганули, я вскочил и заорал:

– Подождите, вы же еще не все знаете! Они Димку нашего к себе заманили, эксперименты на нем собираются ставить!

Я, от спешки и волнения давясь словами, передал свой разговор с Васильевым. Соболь еще больше помрачнел, но все равно сказал замершему в выжидательной позе Карамышу:

– Ты можешь идти.

– Отпускаете? – Кажется, этот тип тоже огорчился, наверное, уже настроился пострадать во славу Ордена.

– Пойдем-ка. – Мадам Софи осторожно потянула Карамыша за рукав, и, понятное дело, ему пришлось подчиниться.

Я не сводил глаз с Соболя, рассчитывая хоть на какое-то объяснение. И довольно скоро его получил.

– Алеша, мы не боевая организация, не можем и не будем брать заложников. Молодец, что привел его, мы многое узнали, теперь хоть понимаем, кому перешли дорогу. Ну и все на этом.

– Как – все?! Мы могли предъявить свои требования! Например, чтобы вывели этих монстров из Нижнего мира или хоть Димку оставили в покое.

– Ничего бы не вышло, поверь мне. Этот бедный мальчик только и мечтает отличиться, чтобы повысить свой рейтинг в глазах отца. А тому наверняка глубоко безразличны все его сыновья, которых он даже не видел до двенадцатилетнего возраста, а лишь имел в виду, чтобы со временем сформировать из них свою маленькую армию внутри Ордена.

– И что же теперь делать?

– Уезжать, – твердо произнес Соболь, стремительно вскакивая на ноги. – Да, Алексей, и не делай таких изумленных глаз. Боюсь, мы встали на пути той силы, с которой не можем тягаться, и уже понесли страшные потери.

– Нет! Мы не можем так поступить! Атланты один раз уже остались в стороне, что, разве история ничему не учит?! Вы как хотите, а я не собираюсь становиться предателем!

Я думал, директор наорет на меня за эти слова, но он лишь горько усмехнулся:

– Софи хорошо вас выучила… Увы, и тогда и сейчас причина нашего бездействия одна: мы не можем убивать, а наши противники – могут. Поэтому, когда все соберутся, я объявлю о том, что скоро мы снимаемся с места. Придется только дождаться выздоровления Вовчика, чтобы не навредить ему. И еще завтра я должен уехать на два дня, но сразу по возвращении…

– И бросим всех их на произвол судьбы? Великий Жрец ждет нашей помощи!

– Мы эвакуируем вас и затем спустимся в Черные Пещеры, предупредим Жреца.

– Ага! Значит, все же вмешаетесь! Так и мы с вами!

Соболь рывком повернулся ко мне, лицо его как-то неуловимо изменилось, стало непривычно суровым, даже властным. И одновременно ужасно усталым.

– Все, что вы можете сделать разумного в этой ситуации, это беспрекословно подчиняться мне и мадам Софи. Чем быстрее пройдет ваша эвакуация, тем раньше мы сможем позаботиться о наших соседях. И речь не идет о вмешательстве. Мы лишь предупредим и попытаемся эвакуировать… кого сможем. Все!

Развернулся и зашагал в сторону своей пещеры-кабинета. Я же остался на месте – переваривать сказанное.

Издали от подземной реки заржал мой любимец конь Пегас, словно звал пообщаться с ним, начесать его роскошную гриву. У меня в душе, похоже, началась настоящая девчоночья паника.

«И что, мы оставим все это, наш чудесный лагерь, бросим на произвол судьбы соседей, которых совсем недавно приглашали на новогодний праздник? Да как такое возможно? Как смеет Соболь даже говорить об этом так спокойно?!»

Ответ напрашивался сам собой: да, наш директор человек умный и неравнодушный, сумел сам свою пару найти и еще многим помог. Но это не мешает ему быть немного трусом. И тут ничего не поделаешь, другого Соболя у нас нет. Разве что начать действовать самостоятельно.

Потом я в очередной раз подумал о родителях, о Тасе с Ванькой. Даже если я не собираюсь бежать из города, как того хочет директор, но все равно уже очень скоро события могут закрутиться стремительно, и нужно успеть до того момента разобраться с друзьями, повидать родных. Я буквально взлетел по лестнице к люку.