* * *

От: Кшиштоф Вернер [email protected]

Кому: Борис Барчик [email protected]

Тема: Что там, черт побери, с твоим текстом?!

От: Борис Барчик [email protected]

Кому: Кшиштоф Вернер [email protected]

Она приняла душ, подпевая доносившимся из радио хитам, высушила волосы, сделала легкий макияж и, достав из кладовки бутылку испанского игристого вина (шампанского, увы, не нашлось), будто на крыльях помчалась в пансионат. Никем не замеченная, тихонько прокралась в кухню и собиралась было заговорить, но предпочла осторожно выйти. В кухне Кася с самым сердитым лицом, какое только можно себе представить, перемешивала в кастрюле мясо для мусаки, стуча деревянной ложкой о посудину так, словно та и впрямь была в чем-то виновата. У печи на деревянном стуле сидел Тео: недовольно кривясь, он руководил всеми присутствующими.

— Касья, это неправильный способ, ты это плохо дьелаешь, я тебье столько раз говорил! В мусаке должна быть не баранина, а ягнятина. Для грека это — как… как предательство! Представь, ты дьелаешь варьеники с капустой, но вместо капусты у тебя папоротник! А ты, — обратился он к внезапно оробевшей помощнице по кухне, — дай мне попробовать авголемоно.

Марыся дрожащей рукой подала шефу ложку лимонного супа. Тео в лечебных перчатках еще не мог ничего брать в руки, поэтому лишь хлебнул супа из ложки — и снова скривился. Женщина побледнела. Тео начал причмокивать, словно сомелье на дегустации вина. После довольно длинной паузы, которая бедной кухарке показалась вечностью, он велел:

— Добавь кайенского перца, иначе я себье этого не представляю!

Кася шарахнула ложкой о крышку и бросила на мужа убийственный взгляд, после чего вытерла руки о фартук и заявила:

— Я ухожу!

— Куда ты идьешь? Не сейчас, еще мусака не готова!

Тео даже не почувствовал, что обстановка в кухне накаляется и в ней становится так же горячо, как и в духовке, в которой готовятся запеканки под соусом бешамель.

Кася закатила глаза и, не говоря ни слова, вышла из кухни. И тут же наткнулась на притаившуюся за дверью Сабину, которую невероятно позабавило то, что происходило в кухне.

— Я убью его! — без излишних вступлений заявила Кася. — Вот прямо сейчас я лично его укокошу! Пойдем, прогуляешься со мной, мне необходимо проветриться, а не то я ткну Тео вилкой в глаз. С тех пор как вернулся, он непрестанно сидит в кухне и всех поучает! Как будто чертов ресторан не работал отлично, пока он торчал в больнице. Не могу выносить этих постоянных замечаний! Ох!

Сабина, давясь смехом, послушно шла за подругой. Уже за порогом Кася заметила в ее руках зеленую бутылку.

— А это еще по какому случаю? — удивленно спросила она.

— Я хотела сразу войти и сказать вам, но когда увидела Тео в действии, мне стало так смешно, что пришлось сначала успокоиться. Ты меня поймала.

— Я и впрямь за себя не ручаюсь, если он не образумится. — Кася вздохнула, возводя глаза к небу. — Так говори же, дорогая, что мы празднуем?

— Мою свободу! Пойдем назад, я сегодня угощаю всех.

Уже через час бутылка была опорожнена — в этом приняли участие все, кроме Тео, которому пока было запрещено употреблять алкоголь, — и по просьбе Каси открыли следующую. Обстановка разрядилась, все были безмерно рады счастью Сабины. Они ведь отлично знали, как сильно ее в последнее время удручали проблемы.

— Вот видишь, нужно верить, что все будет хорошо. Даже в самых трудных ситуациях. — Кася крепко обняла подругу.

Тео выразительно кашлянул, и все посмотрели на него.

— Извинитье, что у меня нет бокала в руках и что я не встаю для тоста, извини, Шабинка, — начал он, после чего жестом велел молчать запротестовавшей было Сабине. — Я хочу произнести тост за нашу лучшую подругу Шабину. Она не оставила нас в бедье, хотья у нее самой была масса серьезных проблем. У нас в Греции о таких людях говорят— axiopisto filo.

— Надежный друг, — вставила Кася.

— Да-да, — подтвердил Тео. — Шабина, мы тебья любим и навсегда останемся твоими должниками. Храни тебья Бог. Yia mas![57] — Он поднял перебинтованную кисть, будто держа в ней бокал.

— За наше здоровье! — ответили присутствующие, чокаясь между собой.

Сабина отпила глоток и вдруг обвела всех взглядом.

— Погодите, погодите, — проговорила она, — почему у меня такое впечатление, будто мы прощаемся?

— То есть как это? — нерешительно отозвалась Кася. — А разве мы не прощаемся?

— А почему мы должны прощаться? — Лицо Сабины выражало верх изумления. — Вы меня увольняете или что?

Загоракисы переглянулись.

— То есть даже теперь, когда твои проблемы решены и стало ясно, что своих денег ты не потеряешь, и Тео уже вернулся, ты все равно хочешь у нас работать? — В голосе Каси слышалась недоверчивая радость. — Сабина! Это же супер!

— Господи, а вы в самом деле думали, что может быть иначе? — Писательница наморщила брови и громко рассмеялась. — Конечно же, я остаюсь с вами! Должен же кто-то следить, чтобы Тео не стоял ни у кого над душой и не заглядывал во все кастрюли, пока полностью не выздоровеет!

В этот вечер Сабина возвращалась домой с легким сердцем. Под конец дня в «Афродиту» забежал Борис, которому девчонки из кухни успели пересказать все хорошие новости.

— Браво, Сабина! — воскликнул он, увидев ее. — И как же тебе удалось все это провернуть?

— Есть определенные способы, — загадочно улыбнулась она, а поварихи подтолкнули друг друга локтями:

— Мозгов у пани Сабинки хватает, верно ведь?

Борис бросил на нее такой взгляд с поволокой, что она даже молча подала ему знак, чтобы он опомнился. А уже попрощавшись со всеми и закрывая за собой дверь пансионата, услышала сигнал телефона. Достала его из сумки и увидела сообщение от Бориса: