— Осторожнее! — крикнула ей Анюта, но хохлушка даже не повернула головы в ее сторону. Эту женщину ничем нельзя было пронять, заботу о себе она принимала как должное, нисколько не думая о том, что Джузеппе из-за нее остался с голой рукой.

Анюта выразительно посмотрела на Джузеппе и пожала плечами. Тот махнул рукой и скорчил забавную гримасу. И девушка не выдержала и рассмеялась. Этот смех прозвучал так неожиданно и чужеродно, что даже эхо испугалось и увязло в клубах тумана, который поднимался из расселины, постепенно заволакивая ближние скалы и вход в их убежище. Из-за камней появилась Галина Ивановна. Она не шла, а, казалось, плыла по облакам, и лицо ее было значительно и серьезно. Анюта отметила для себя, что физиономия у хохлушки стала чище, а волосы не торчали в разные стороны. В отличие от нее Галина Ивановна не забывала об утреннем туалете. Но девушку гораздо больше волновали другие проблемы, чем собственная внешность.

Она посмотрела вниз.

— Интересно, что там, у озера? Надо бы узнать, что к чему, прежде чем совать нос на турбазу.

— Если мы сумеем вскарабкаться на те скалы, оттуда можно разглядеть Темирхоль, — сказал Джузеппе.

Но выбраться из расселины оказалось гораздо труднее, чем спуститься. Почва превратилась в жирную и скользкую грязь, напичканную острыми обломками камней. С огромным трудом, оступаясь, скользя и падая, они карабкались вверх, цепляясь за корни деревьев и колючие ветки кустарника. Вскоре их ноги покрылись новыми синяками, а руки — порезами и царапинами.

Многие деревья стояли со сломанными вершинами и оголенными корнями, а некоторые и вовсе были повержены на землю, а то и переломаны, как спички.

На месте оторванных сучьев виднелись глубокие белые раны, хорошо заметные на бурой коре, — буря отгуляла по полной программе.

Они миновали чадящий слабым дымком почерневший ствол дерева без вершины, которая валялась рядом.

— Молния, — кивнул в его сторону Джузеппе. — Хорошо, что мы спустились вниз. Здесь было раздолье для молний.

Он протянул руку и показал на триангуляционный пункт, чья пирамида возвышалась чуть левее и выше их. Его металлическое навершие скособочилось и сплавилось.

Наконец они выбрались наверх. Озеро внизу закрывала плотная облачная пелена.

— А вдруг там солдаты? — обеспокоенно спросила Анюта. — Или дезертиры? Там же очень удобно скрываться? Домики наверняка не пострадали?

— Кто его знает, — неопределенно ответил Джузеппе. — Плохо, что у нас нет оружия, и главное — негде его достать. У Кузьмича, думаю, кое-что имеется, но вряд ли он захочет поделиться. В такое смутное время каждый ствол и патрон на учете.

— Но что здесь держит Кузьмича? Разве у него нет семьи?

— Семья у него погибла в Карабахе. Лет десять или чуть больше назад. Он сам русский, а женат был на армянке. Всех вырезали в одночасье. Он был в командировке, вернулся на пепелище. С тех пор не расстается с оружием.

— Господи, — Анюта зябко поежилась, — горе-то какое. Кажется, я его понимаю. Видно, он теперь выпивает? — Выпивает, и крепко, но голову не теряет.

Джузеппе знал и о других пристрастиях сторожа турбазы. Кузьмич отслужил более четверти века в десантных войсках прапорщиком, был хитрым и ловким малым. И в свои пятьдесят с приличным хвостиком лет мог дать сто очков вперед тридцатилетнему городскому оболтусу. Он очень быстро оценил плюсы своего отшельничества. Зимой турбаза не функционировала, но с советских еще времен была перевалочным пунктом для контрабандистов. Вблизи проходила конная тропа, по которой из Афганистана в Киргизию и другие среднеазиатские республики раньше везли заморский ширпотреб, а в последние годы наловчились переправлять анашу и гашиш и чуть позднее героин.

В зимнее время Кузьмич торил дорогу на снегоходе, но имел свой солидный барыш и от летних перевозок наркотиков, которые чуть ли не в открытую переправляли в непромокаемых мешках на катерах и лошадях турбазы и сгружали в неприметных, заросших тростником бухточках и заливах северного, принадлежащего Киргизии берега. На турбазе догадывались о побочном промысле сторожа, но в занятия его не встревали, опасаясь, что это может сказаться на безопасности туристов и сохранности их имущества. Гости бывшего десантника, которые то и дело появлялись в его домике, вид имели неприветливый, в глаза не смотрели и старались лишний раз на глаза не попадаться. Обслуга и инструкторы базы и вовсе старались их обходить стороной.

Джузеппе догадывался, что директор турбазы и его заместитель тоже замешаны в темных делишках сторожа, возможно, были главными вдохновителями и организаторами. И как доказательство таких предположений — имели по несколько квартир на каждого, богатые особняки в престижных окрестностях Ашкена, пять или шесть, одна другой краше, молоденьких наложниц, наличие которых ни тот ни другой не скрывали, как и тот факт, что их сыновья учатся в престижных университетах Европы. И все это на более чем скромную зарплату…

Джузеппе трижды бывал на озере. Кузьмич катал его на катере, показывал форелевые речки, вместе они охотились на горную индейку — улара и на фазанов… Привыкший жить одиноким волком, старый десантник проникся вдруг доверием к живому, черноглазому «итальяшке» и по пьяному делу рассказал ему такое, чего не позволил бы себе в трезвом виде даже при угрозе скормить его собакам. Правда, Кузьмич так и не узнал, кем был на самом деле итальянский доктор, который вылечил его от ломоты в спине, равно как и о том, что благодаря этим доверительным беседам был захвачен большой груз героина — его пытались провезти в Италию албанские беженцы, а в конечном итоге был перекрыт еще один весьма полноводный канал, по которому афганские наркотики проникали на Апеннинский полуостров.

А агент Хирург в благодарность за вовремя добытую информацию получил от своего итальянского начальства существенную прибавку к пенсии. И теперь это позволяло ему обзавестись женой, детьми и жить припеваючи в любом уголке земного шара…

— Боже мой, Джузеппе, — прервала его мысли Анюта, — смотрите, что творится с озером!

Занятый приятными воспоминаниями, он не заметил, как над водной гладью расступились облака, но не ушли, а повисли над ней, цепляясь рваными лохматыми краями за вершины высоких серо-свинцовых волн, длинные валы которых перекатывались по озеру и разбивались о скалы, оставляя на них мусор и полоску грязной желтоватой пены. Озеро напоминало сейчас переполненный ушат с помоями, чье мутное содержимое всколыхнулось вдруг от неловкого толчка. На некотором расстоянии от берега виднелись купы стоящих в воде, большинство по самую вершину, деревьев. Видно, вода поднялась так высоко, что затопила все отмели и острова.

— Это последствия ливня. — Джузеппе приложил ладонь козырьком к глазам, вглядываясь в берег. Турбазы не было видно. Обзор закрывал скалистый утес, за которым располагались ее домики и хозяйственные постройки. — Вода поднялась метра на три или даже четыре. — Он отвел взгляд от Темирхоля и посмотрел на Анюту. — На озере сильный шторм. Вряд ли Кузьмич согласится выйти на катере в такую погоду.