— А турбазу не затопило? — спросила обеспокоенно Анюта.

— Не думаю. Она строилась с учетом паводков и прочих экстремальных ситуаций, — покачал головой Джузеппе. — Жаль, что сейчас плохая погода. Когда светит солнце, отсюда открывается чудесный вид: темно-голубая вода, в ней отражаются снежные вершины. Вон там, вдоль берега, полосой тянутся заросли синих тянь-шаньских елей. А травы какие! По пояс и выше! А запахи… Голова кругом идет! Но это не здесь, а севернее, куда не доносятся сухие ветры из Афганистана и арабских пустынь.

— Честно сказать, я бы не отказалась пожить здесь недельку — было бы где отмыться от пота и грязи да нормально выспаться. — Анюта радостно улыбнулась.

Белые зубы блеснули на чумазом лице. — И чтобы никаких ракетных залпов, дезертиров и… — Она оглянулась на Галину Ивановну и быстро, почти одними губами, прошептала:

— Вздорных хохлушек.

— Что вы там шепчетесь? — произнесла сварливо Галина Ивановна. — Опять что-то замышляете?

В этот момент первый солнечный луч пробился сквозь облака, и все вокруг заиграло, запело, засверкало, воздух наполнился терпкими ароматами альпийского разнотравья, густым запахом смолы и горьковато-медовым — цветов, которые повсюду распустили свои желтые и голубые венчики. А над их бывшим убежищем, над скальным карнизом, с которого по-прежнему низвергался водопад, вспыхнула вдруг и заплясала короткая радуга-семицветка.

— Ничего мы не замышляем, — не слишком вежливо ответила Анюта. — Подождем немного, пока просохнут скалы, а потом спустимся вниз.

Но вероятно, пробившееся сквозь плотную облачную преграду солнце не только ей подняло настроение, но и прибавило решимости Галине Ивановне.

— Я спускаюсь вниз, — заявила она неожиданно и вздернула свой двойной подбородок. — Мне надоело быть девочкой для битья. Я хочу есть и спать. Я несколько дней не мылась…

— Не глупите, — оборвала ее Анюта, — мы все в одинаковом положении. Камни сейчас мокрые, и с них легко сорваться.

— Я ухожу, — перебила ее Галина Ивановна, но отступила от девушки на безопасное расстояние. — Вы постоянно шпыняете меня, словно я источник ваших бед, бьете, оскорбляете. Я не хочу, чтобы мной помыкали. Кто вам позволил так обращаться со мной? Я уже не девочка, чтобы на меня орали. Я ухожу, и мне плевать, что будет с вами. Я хочу вернуться домой живой и здоровой.

И она принялась спускаться по склону к озеру.

Юбка, порванная по шву, обнажала полное, все в синих ниточках вен бедро. Нелепой, ковыляющей походкой Галина Ивановна пробиралась между камней, оступаясь и падая на толстую задницу, затек с трудом поднималась, но шла, не оглядываясь, хотя понимала, что Джузеппе и Анюта смотрят ей вслед.

Девушка бросилась было остановить ее, но Джузеппе удержал Анюту за руку:

— Оставь, пускай уходит. Она что, мало крови тебе попортила?

Анюта понаблюдала, как Галина Ивановна форсирует очередное препятствие, и повернулась к Джузеппе:

— Думаешь, с ней ничего не случится?

— А мне плевать! — буркнул итальянец. — Я не хочу больше рисковать ради ее гнусной душонки.

Мы сделали все, что могли. Пускай проваливает и спасается, как сумеет. Но чует мое сердце, мы еще с ней столкнемся.

Он снова потер шрам на груди, и Анюта обеспокоенно спросила:

— Тебе нехорошо?

Джузеппе поднял на нее глаза и едва заметно улыбнулся:

— Ничего, ничего, дорогая! Все проходит, и здоровье тоже. Никогда не думал, что буду демонстрировать свои болячки на виду у молодой красивой женщины. — Он взял ее за руку. — Скажи, не будь в твоей жизни Костина, ты бы пошла за меня замуж?

— Ты что, Джузеппе? — Анюта сердито сверкнула глазами и выдернула руку. — Какой еще Костин?

С чего ты взял? Он же лет на двадцать старше меня!

— Любовь не считается с разницей в возрасте, — вздохнул Джузеппе. — Не бойся, что он старше. Главное — он хороший человек.

— Как я могу о чем-то загадывать, — прошептала Анюта и отвернулась, стараясь не показать Джузеппе слезы, которые всякий раз выступали на глазах, когда она вспоминала Юрия Ивановича, — как я могу думать о нем, если ничего о нем не знаю. Наверняка он женат и у него куча детей, а может, и внуков.

— Костин не женат. — Джузеппе снова мягко взял ее за руку. — По крайней мере, за неделю до приезда в Баджустан он написал в одной анкете, что холост.

— Правда? — Анюта посмотрела на него с недоверием, но счастье высушило слезы в ее глазах. — Откуда ты знаешь?

— Служба такая. — Джузеппе пожал плечами. — Скорее всего, он тоже знаток моей анкеты… Словом, мы друг друга стоим. И если у вас с ним получится, то я буду очень рад, хотя здесь… — он прижал руку к сердцу, — будет немного болеть: почему я встретил тебя, но слишком поздно.

— Джузеппе, — изумилась Анюта, — ты шутишь? Ты никогда даже словом не намекал. Что произошло?

— Стихийное бедствие, — улыбнулся печально Джузеппе. — Любовь настигает нас, как стихийное бедствие. И нет от нее ни пощады, ни спасения. А когда она уходит, точно так же оставляет после себя рваные раны, только на сердце, и еще — пустыню в душе.

Анюта ничего не ответила, лишь покачала головой. Что она могла сказать сейчас Джузеппе? После короткой встречи с Костиным в Хороге, которая вылилась в неожиданный и бурный роман, она не думала, что снова встретит его здесь, в Баджустане. В ее жизни было немало мужчин и несколько долгих связей. Как и всякая девушка, она мечтала о чистой, всепоглощающей любви, но к двадцати пяти годам поняла, что мужчины не слишком спешат разделить ее светлые чувства и порой довольствуются одной ночью, редко отваживаясь на следующую встречу.

Она была красива и соблазнительна, ее сильное, тренированное тело жаждало любви, но у нее был трезвый и острый ум, чтобы довольно быстро понять: нельзя гоняться за любовью, она сама тебя настигнет — неотвратимо и с той неизбежностью, с какой утро приходит на смену ночи…

Любовь бежит от тех, кто гонится за нею,

А тем, кто прочь бежит, кидается на шею, —

вспомнились ей вдруг строчки из ее девичьей заветной тетрадки. Кажется, их написал Шекспир, а может, кто-то другой не менее мудрый. Но ей очень хотелось, чтобы они оказались правдой. Ведь она не искала встречи с Костиным, не преследовала его, не изводила письмами… И судьба приготовила ей подарок.

Она вновь его встретила. И поняла с первого мгновения, что никогда не переставала его любить. Правда, в Ашкене Костин вел себя более чем сдержанно, но глаза… Глаза его выдавали. Он не сказал ни единого слова о своих чувствах, но сколько нежности было в его взгляде, когда он смотрел на нее или касался ее руки… Слишком много нежности. Но Анюта с большей готовностью прыгнула бы в яму со змеями, чем первой призналась бы ему в любви. Возможно, потому, что слегка побаивалась его реакции на свои откровения. Ведь он был строг и требователен, окружающие с готовностью подчинялись ему, а она могла просто нафантазировать, сочинить красивую сказку.