Неизвестный дослал патрон в ствол и опять что-то прокричал, вероятно, велел подойти ближе. Анюта видела, как Джузеппе опустил в траву свое ржавое оружие и медленно поднялся. Человек в черном тюрбане опять что-то крикнул и дулом автомата показал, чтобы Джузеппе поднял руки вверх. Итальянец подчинился. Анюта не видела его лица, потому что он стоял к ней спиной. Но она вряд ли могла прийти к нему на помощь. Ведь черный тюрбан находился к ней лицом и, стоило ей неожиданно выскочить из кустов, успел бы расстрелять и ее, и Джузеппе.

Не спуская глаз с итальянца, тюрбан поманил его рукой, приказав подойти поближе. Джузеппе переступил через лезвие и, едва передвигая ногами, направился в сторону солдата. А о том, что перед ним солдат, догадалась даже Анюта. Действовал он четко и профессионально, но, видно, принял итальянца за беженца или дезертира-одиночку, потому что повел себя в конце концов беспечно, не проверив, нет ли кого за спиной задержанного незнакомца.

Все его внимание сосредоточилось на подходившем к нему грязном оборванце. Тюрбан держал его под прицелом, так как знал, что повстречал неизвестного там, где никаких неизвестных и чужаков быть не должно. И, как часовой, он должен был стать заслоном на пути подобных бродяг…

Словом, Анюта воспользовалась тем, что внимание часового сосредоточилось на Джузеппе, юркнула в траву и поползла, надеясь, что делает это достаточно незаметно. Она достигла уже обломка косы, когда задела локтем камень, и он покатился, стуча и задевая другие камни. Часовой вскинул автомат. Сейчас раздастся выстрел. Анюта вскочила на ноги и завопила:

— Беги, Джузеппе, беги! — и рванула что было сил в сторону елового леса.

Вслед ей раздался одиночный выстрел, затем другой… Пуля отколола от дерева щепку, срикошетила и просвистела рядом. Часовой что-то яростно выкрикнул, видно, велел остановиться. Но девушка уже достигла чащи и вдруг поняла, что слышит только топот собственных ног. Она оглянулась: Джузеппе лежал на земле, а часовой занес над ним приклад автомата.

Анюта развернулась и бросилась к ним. Только теперь она поняла, что сжимает в руках обломок косы. Часовой, заметив бегущую на него женщину, грязную, с развевающимися волосами и в рваной одежде, опешил, и это промедление стоило ему жизни. Анюта метнула в него лезвие косы. Девушка даже не думала, что попадет, просто хотела отвлечь его внимание. Но лезвие вонзилось в тело солдата острием точно под ребра.

Рот его раскрылся от удивления, и солдат с ужасом уставился на широкое лезвие, торчавшее у него из живота. Он сдавленно простонал, попытался навести дуло автомата на Анюту и уронил оружие. Затем колени его подогнулись, тюрбан свалился прямо на Джузеппе. Его пальцы скребли по земле, а руки широко раскинулись, словно он хотел обнять лежащего под ним итальянца.

Когда Анюта подбежала к ним, тюрбан был уже мертв. Но кровь, подгоняемая последними, затухающими ударами сердца, продолжала течь из раны тонким ручейком, окрашивая куртку Джузеппе в красный цвет.

Итальянец столкнул с себя мертвое тело и сел. Он был бледен, его трясло как в лихорадке. Анюта опустилась перед ним на колени, прижала его голову к своей груди. Она плакала, и сама не замечала этого.

— Успокойся, — с трудом выговорил Джузеппе и похлопал ее по плечу. — Надо убираться отсюда, пока не прибежали его приятели.

Они оттащили труп в ближайшие заросли. Итальянец быстро обыскал убитого, но никаких документов не обнаружил. Затем снял с него подсумок с запасными магазинами и двумя гранатами, подхватил автомат и велел Анюте следовать за ним.

В зарослях ельника они нашли подходящее место для наблюдения за турбазой.

— Ты думаешь, он был здесь не один? — спросила Анюта.

— Без всякого сомнения. Там, — кивнул он в сторону ворот, — я нашел следы. Прошли человека три в солдатских ботинках, в таких же, как у этого мерзавца.

— Но почему они не прибежали на выстрелы?

— Вероятно, ушли, — сказал угрюмо Джузеппе, — но вернутся, если оставили часового.

— Но что здесь делать солдатам? — продолжала допытываться Анюта. — И зачем такие предосторожности? Откуда они могли знать, что здесь появятся посторонние?

— Часового и ставят на случай появления посторонних, — буркнул Джузеппе. — Но сдается мне, мы с тобой попали в очередную переделку. И кажется, я знаю, что это были за солдаты. Ты заметила, как он одет? Не в обычный камуфляж, а во все черное и в азиатский тюрбан. Все это, конечно, своего рода выпендреж, но эти ребята сильнее и страшнее ариповских «слуг Аллаха». Это «Черные беркуты» — спецназ Рахимова. Их готовили русские из ГРУ в специальном лагере на Алтае. А возглавляет их сын Рахимова, Зайнулла, бывший майор того же ГРУ.

— Ч-черт! — выругалась Анюта. — Что им здесь нужно?

— Можно только догадываться. Мы слышали канонаду, значит, войска Арипова снова пошли в наступление. Вероятно, они опять завладели Ашкеном, потому что правительственные войска по численности значительно превосходят армию Рахимова. Представляю, какая там развернулась бойня.

— Но как «Черные беркуты» могут помочь Рахимову? Ведь их наверняка не слишком много?

— Перемычка… — сказал тихо Джузеппе. — Она отделяет Темирхоль от долины. Ты представляешь, какая масса воды нависла над Баджустаном? Это страшнее водородной бомбы. Стоит взорвать ее в нескольких местах, остальное доделает вода. Селевой поток захлестнет долину и сметет с лица не только Ашкен. На его месте останется огромная грязная лужа, которая через несколько суток превратится в железобетон. Баджустан станет братской могилой. Конечно, там, где был Ашкен, можно будет построить новый город, если к тому времени останется тот, кто захочет это сделать.

— Ты думаешь, армия Рахимова тоже пострадает?

— Наверняка, — пожал плечами Джузеппе, — хотя не исключено, что какие-то ее части успеют подняться в горы.

— А население? Мирные жители? — спросила Анюта. — Ведь в городе остались люди…

— Во время войны жизнь мирных жителей для полководца не столь значительна, как жизнь солдат, которые умеют воевать. Смерть стариков, женщин и детей попадает в разряд закономерных потерь и мало кого волнует.

— Выходит, мы тоже попадаем в этот разряд и нас можно убивать без предупреждения?

— Пока им это не удается, — усмехнулся Джузеппе, — но это не значит, что нам будет везти до бесконечности. Дураки часто суют свою голову туда, где боится показаться старушка с косой, но ты же не отрицаешь, что дуракам везет гораздо чаще, чем людям, которые просчитывают каждый свой шаг?

— В таком случае я согласна, чтобы меня считали непроходимой дурой, — улыбнулась Анюта, — правда, если от этого нам будет постоянно везти. — Она вдруг схватила Джузеппе за плечо. — Смотри, что там на крыльце? Кажется, Галина Ивановна приходит в себя!

И правда, Галина Ивановна пошевелила ногой, затем оперлась рукой о доски крыльца и перевернулась на живот. Анюта и Джузеппе наблюдали за тем, как она пытается встать на колени. Затем, схватившись руками за перила, она с трудом подняла свое крупное тело и застыла на время, видимо пыталась справиться с головокружением.