Остапов перечислил деньги, Каркин взялНоркину, определил ее к Эльзе, а та устроила бабенку курьером. Именно такие,слегка туповатые, малообразованные тетки и развозили коробки с момбатом.Любопытства они не проявляли, их волновали лишь щедрые чаевые, которые давалихозяева.

Но курьер не только привозил «заказ», он еще ивозвращал Эльзе использованные для хранения убийственного момбата вещи. Чащевсего это были дурацкие цветочные горшки в виде зверушек, лейки-собачки инастольные лампы, украшенные искусственными бонсаями.

Когда Гале в одном доме вручили такой ночник,сердце глупой Норкиной дрогнуло. Лампа понравилась дурочке до зубовногоскрежета, купить подобную она не могла, прибамбас стоил как ее месячный оклад.Норкина была инфантильна и наивна, желание взять себе понравившуюся вещь непоказалось преступным – Галя была честным человеком, она никогда бы непритронулась к чужим деньгам и не была способна спереть в чужом домебезделушку, но Норкина хорошо знала: бывший в употреблении электроприбор нафирме утилизируют, он никому не нужен. Можно было попросить Эльзу Генриховнуотдать ей лампочку, но та бы непременно отказала, и симпатичная вещичкаотправилась бы на помойку.

На работу в тот день Галя вернулась с пустымируками.

– Ой, ой, – заныла она, –только не ругайте!

– Что случилось? – спросила Эльза.

– Ночничок разбила. Упала, а он на мелкиекуски рассыпался.

А на самом деле бонсай уже стоял на столикевозле кровати глупой курьерши.

– Откуда ты узнал об этойситуации? – спросила я. – И Галя, и Эльза умерли!

Олег отодвинул корзинку с искрошенным батоном.

– Норкина каялась в совершенной ошибкепри сотруднице Эльзы, девушке по имени Наташа. И та удивилась, почемуначальница налетела на дуру-курьершу чуть ли не с кулаками, зачем так дотошновыясняла место, где случилась неприятность, и отчего слегка успокоилась, лишькогда узнала, что казус приключился на пустынном полустанке в Подмосковье,весьма злобно пригрозив при этом Гале:

– Еще раз вот так упадешь – прощайся сработой.

– Ясно, – прошептала я. – Апотом Настя что-то заподозрила. Девочка не по возрасту умна, вот и надумалавыяснить, что вдруг случилось со здоровой и молодой мамой, так скоропостижноушедшей из жизни. Она нанялась на работу в фирму, навострила уши, потолкаласьпо кабинетам, вот и поняла кое-что. Только до самого конца ситуацию неразведала, решила, что людям ставят в дома ядовитые растения, которые отравляютвоздух, поэтому никак не связала смерть мамы и свое плохое самочувствие ссимпатичной лампой, которую после похорон Галины перенесла в свою комнату.Настя сделала ошибку, решив: если маму брал на работу Антон Петрович, то он иесть самый основной злодей. Бедная девочка! Каркин ведь ни о чем недогадывался? Или я не права?

Олег взял чашку и принялся размазыватькофейную гущу ложкой по ее стенкам. Наконец тихо произнес:

– Каркин оттого и покончил с собой, чтопонял: он первопричина всех бед.

– Не понимаю, – пробормотала я.

– В свое время Анне Семеновне сделалисерьезную гинекологическую операцию, – начал объяснять Олег, – потомпровели гормональную терапию. Жизнь спасли, но как женщину ее убили…

Собственно говоря, несчастной Анне Семеновнене оставили выбора, ей предстояло либо умереть, либо остаться в живых некимсуществом среднего пола, для которого секс не играет никакой роли.

К сожалению, мужья больных женщин, частенькопроявляют эгоизм и заявляют: «На фиг ты мне нужна, найду себе новую супругу!»[9].Но Антон Петрович Анну Семеновну не оставил, семью не разрушил, вот только житьмонахом не сумел. Он завел любовницу, однако не молодую стерву-блондинку, аособу ненамного моложе законной жены, интеллигентную Эльзу Генриховну, которая,очевидно, любила Антона Петровича, коли родила сына и не начала требоватьузаконить отношения.

В создавшейся ситуации все ее участникипоказали себя с лучшей стороны. Анна Семеновна делала вид, что не знает обособых узах, связывающих Антона Петровича и Эльзу. Сталкиваясь с последней поработе, законная супруга держалась корректно, а любовница не закатываласкандалов, понимала свое место. В семье не имелось и споров по поводу денег.Где Антон Петрович брал средства, чтобы помогать Эльзе и Вадиму, Анна Семеновнане интересовалась, главное, ее Милочка не нуждалась. Самым недовольным лицом вэтом многоугольнике, как ни странно, оказалась именно Мила. Правду осуществовании у нее единокровного брата она выяснила случайно – услышаларазговор родителей, став невидимым свидетелем одной из их редких ссор, и,несмотря на юный возраст, смекнула, что к чему.

Не в силах сдержать ревности, Мила закатиласкандал у новогодней елки, и пришлось Антону Петровичу откровенно побеседоватьс девочкой. Разговор вышел тяжелым, отец признался в адюльтере. Мила впала вдепрессию и полгода хмуро отворачивалась от папы, но потом вроде бы всеналадилось.

Об Эльзе Генриховне и Вадиме в семье Каркиныхстарались вслух не говорить, но в день кончины парня Антон Петрович нарушилнеписаное правило.

– Вадя умер, – чуть слышно сказалотец Миле, вернувшись из клиники.

И тут внезапно выяснилось, что дочь в курсевсех дел.

– Ну и к лучшему, – жесткоотозвалась дочь. – Иначе б сел за убийство, на всех бы пятно легло. Вадимуследовало уйти на тот свет.

Чего-чего, а жалости к брату у Милки не былони капли. С раннего детства она ненавидела мальчика, который отобрал у неечасть любви папы. Впрочем, не в одной любви было дело.

За полгода до гибели Вадима Антон Петровичпозвал к себе Милку и сказал:

– Вадим, сын Эльзы Генриховны, станетодним из управляющих фирмой.

– Ты сошел с ума! – закричалахудожница. – С какой стати?

– После моей кончины бизнес отойдетвам, – торжественно объявил Антон Петрович, – Вадик должен учиться.

– Кому вам? – подскочила Милка.

– Тебе и Вадиму.

– Он никто! – возмутилась Мила.

– Вадим мой сын, – твердо заявилКаркин, – и я обязан о нем позаботиться.

– Значит, я останусь в нищете, чтобыневесть кто кушал черную икру? – вспылила Милка.