мироощущение изменилось. Если раньше любое чувство окружающих она воспринимала как своё без возможности сбежать, теперь вовсе не приходилось прилагать усилий, чтобы абстрагироваться. И когда фее самой было легче, она чувствовала силы, чтобы помочь кому-то ещё.

— Скоро начнёт выкручивать суставы. К началу битвы вы будете ощущать себя фаршем, — Гелиос, ранее проходивший через это, был хмур, как никогда. Он однажды понял, что с этим не справиться, и теперь осматривал своих подопечным с виноватым сожалением. — Мне жаль.

— Хватит сдаваться, — Нико рыкнул на командира почти обиженно. — У нас есть феи и…

— И тогда тоже были, — Гелиос поморщился. — Считаешь меня идиотом?

— Считаю, что ты недооцениваешь то, что у нас есть сейчас. Я занимался с этими феями и знаю, кто на что способен, так что, может, оставишь свои упаднические настроения для мирного времени, а сейчас поможешь придумать план, как не дать детишкам поумирать почём зря? — в пылу слабо контролируемой агрессии, Нико совершенно забыл о субординации, за что, как только закончил свою пламенную речь, получил немой выговор. Не нужно было даже произносить это вслух, он все понял по одному взгляду командира.

— Предлагай, — было произнесено. «Если осмелишься», — горело в чёрных глазах.

— В нашем распоряжении очень много эфирных фей, управляющих волнами практически любого рода. Звук, если память мне не изменяет, тоже волна, и мы можем попытаться с ним побороться, — бесстрашно заявил лейтенант. В конце концов, главное — сохранить как можно больше жизней к тому моменту, как Аниссу прикончат, и если он может бороться хоть за кого-то, он будет.

— Что-то не припомню, чтобы хоть кто-то из них напрямую взаимодействовал со звуком, — Гелиос пренебрежительно поморщился, уже не скрывая обиды на осмелевшего подчинённого. — А твои драгоценные маленькие феечки, если память не изменяет мне, едва ли способны постигать новые заклинания не то что в короткие, в любые сроки.

— Вот это неприятно было, мы вообще-то ещё здесь, — Аметист недовольно фыркнула. Некоторые невозмутимо шли дальше, но её очень уж забавляло наблюдение за спором вышестоящих по званию.

— И кое-кто вполне способен на новые заклинания, — Аури попытался вступиться за друзей, но пришлось засунуть храбрость туда же, откуда достал, когда брат одарил его красноречивым «заткнись».

— Сам знаю, кто на что способен. Верните сюда Новалис, Солар и двоих воздушных из старших. А сами топайте дальше, — Нико помахал брату, напоминая шевелиться побыстрее.

— Я ещё не сдох. Не рано себя командиром возомнил? — когда любопытные свидетели скрылись, Гелиос обратился к подчинённому, напрочь забыв о былой дружбе.

— Над ними я такой же командир, как и ты.

— Ещё раз позволишь себе панибратство со мной при свидетелях, не останешься без наказания. Это последнее предупреждение, достаточно я терпел твои вспышки гнева, Дуарте, — командующий отвернулся и глянул на приближавшихся эфирных фей. Все уже едва волочили ноги, хотя удары барабанов начались совсем недавно. — Теперь вывози свою идею сам. Я должен быть впереди, проверить позиции.

— Есть, командир, — Нико, саркастично усмехнувшись, отдал честь.

Он действительно был несдержан. Может, даже слишком часто. Но хотя бы не терял надежды. Если Гелиос сдаётся и не думает больше ни о ком, то Нико не оставит своих людей, и будет держаться за жизнь до последнего, потому что делает всё это не для себя. Он несёт ответственность за всех остальных, и не оставит их так просто, позволив себе распустить нюни.

Многих уже не спасли, но это не повод бросать и оставшихся на растерзание.

Лейтенант недовольно потёр шею в месте, где уже почти физически ощущал присутствие змеи, выпустившей ядовитые клыки. Он должен бороться, и теперь это значит справиться с чёртовыми барабанами, от которых кровь будто пыталась начать движение в обратном направлении.

— Думаю, я могу воздействовать на сознание, чтобы исключить влияние на способность мыслить, — только приблизившись к командиру, начала Элизиан.

— Можно попытаться сделать так, чтобы воздух поборол звук. Если у нас получится поднять ветер или как-то перенаправить волнения, можно вернуть всё в норму, — предложила одна из старшекурсниц.

— Хорошо. Вы знаете, что делать, так что постарайтесь как-то всё это отключить, — Нико одобрительно кивнул подопечным и поёжился, когда от очередной волны стука его кожа превратилась в тесто, которое безжалостно давили скалкой.

— А я тут зачем? — Этель невозмутимо улыбнулась. — Ну, знаешь, мое управление светом не очень-то распространяется на звуки, разум, и что там ещё может помочь…

— Ты — хранительница, — парень положил руку на шею возлюбленной, преодолев тревожное чувство раздражающей вибрации на коже. — И сейчас им нужна будет твоя помощь сильнее, чем всем остальным.

— Ты звучишь невесело, — девушка жалобно глянула на своего командира, теперь улыбаясь неуверенно.

— Потому что на какое-то время, к сожалению, нам придется снова стать серьезными и страшно-важными людьми. — Нико глядел ей в глаза предельно серьезно. Ему самому противно было лишать их обоих спасательной маски беспечных шутников, но иного выхода не было. — Эти девочки сейчас будут пытаться сделать невозможное, потому что их сил явно недостаточно, чтобы осуществить задуманное. Им, возможно, придется утомить себя до смерти, чтобы достичь заметного прогресса. Поэтому будь с ними рядом, и не дай сдаться. Стань теперь не просто феей, а хранительницей, и дай им сил. Ilumina el camino, mi estrella. [Исп. Освети путь, моя звезда.]

Этель улыбалась через силу. Прошлой ночью Ринтия предложила ей выбор. Очередной выбор между троном в зале Совета или королевского дворца Седотопии. И она снова выбрала остаться хранительницей, зная, на что идёт. Она лучше отдаст место Аниссы чужаку, чем покинет теперь своих людей.

— Береги себя. Вообще-то, береги их всех, — прижавшись к возлюбленному, девушка жалобно пискнула, сдерживая слёзы, но эта слабость растворилась в шуме в тот же миг, как родилась. — Удачи.

***

— Неужели сейчас барабаны необходимы? — Эвита гневно стукнула по отцовскому столу. — Вам недостаточно и так превосходить их по силам в десятки раз?

— Как и всегда, мы пытаемся дать им понять, что лучше просто уйти, — Хирам скрестил руки на груди, глядя на дочь свысока. В глубине души он был доволен, что смог разгневать её, словно ещё одна битва между ними разрешилась в его пользу.

— Да они же малые дети во всех смыслах! Им такие намёки не ясны, — девушка взвыла. Непробиваемое упорство эгоцентричного папаши выводило её из себя быстрее, чем хотелось бы. — Вы просто устроите бойню, которая с барабанами вовсе выглядит как издёвка. Это абсолютно несправедливо и бесчеловечно.

Вдруг спокойствие в лагере нарушилось вспышкой. Лес залился светом, и даже техноволоконные стены не могли сопротивляться его яркости. Поддаваясь, они позволяли лучам заныривать в палатки и,