Скоро ей опять придется красить волосы. Вот только чем? До сих пор она покупала краску на Тенюшнике. Теперь там сплошной пепел вперемешку с костями. Значит, нужно искать по другим местам. И платить за каждый брусок краски придется вдвое, если не втрое дороже. Впрочем, Лоркан будет искать ее не по цвету волос, а по запаху. Но остаются гвардейцы короля. Они явно не бросили попыток ее найти… Собственная жизнь вдруг показалась Аэлине здоровенной грудой дерьма. Но не с самого же утра разгребать эту груду!

Возвращаться в кровать не хотелось. Аэлина знала, что все равно не уснет. Зевая, она разожгла плиту, решив заварить травяной чай. Однако голодный желудок требовал чего-то посущественнее. Открыв дверцу холодного шкафа, Аэлина обнаружила несколько яиц. К счастью, там нашлась и ветчина. В ее доме еда обычно исчезала вскоре после появления.

К несчастью, в ее доме нашлась и свинина. Живая. Обычные свиньи не умели двигаться бесшумно. Но этот Большой Поросенок умел. Увидев его на кухне, Аэлина коленкой закрыла холодной шкаф и попыталась сделать вид, что она по-прежнему одна.

Эдион настороженно следил за каждым ее движением. Аэлина доставала из шкафчика посуду. Не выдержав, Эдион кашлянул.

– Генерал что-то здесь забыл? – спросила она.

– Кажется, где-то остались грибы, – сказал он.

– Тогда можешь их почистить и нарезать. Потом покрошишь лук.

– Это наказание за вчерашнее?

Аэлина разбила и вылила в миску несколько яиц.

– Можешь считать и так.

– А себя ты тоже решила наказать, взявшись в такую рань готовить завтрак?

– Мне надоело давиться твоими подгоревшими кусками и открывать все окна, чтобы выветрилась жуткая вонь.

Негромко рассмеявшись, Эдион принялся крошить лук.

Чугунная сковорода, поставленная Аэлиной на плиту, успела разогреться, и теперь на ней быстро таял кусок сливочного масла.

– Ты никак всю ночь проторчал на крыше?

– Ты выгнала меня из своих комнат, но не из дома. И потому я решил принести некоторую пользу. Ночной дозор еще никому не вредил.

Еще мальчишкой Эдион научился так переиначивать приказы взрослых, что те просто диву давались. А он хлопал бирюзовыми глазами и уверял, будто «так понял». И когда вчера его королева велела ему убираться на все четыре стороны, он «понял», что речь идет о крыше.

– У нас обоих отвратительные характеры, – сказала Аэлина, деревянной ложкой размешивая янтарную лужицу масла. – Я совсем не хотела говорить этих слов о доверии. И про получеловека… тоже как-то вырвалась. Для меня ничего не изменилось.

Конечно, изменилось. Одно то, что Эдион – сын Гареля! Но Аэлина решила молчать до тех пор, пока он сам об этом не заговорит.

– Аэлина, мне стыдно за то, что я вчера тебе наговорил.

– В таком случае мы квиты. – Приглядывая за растопленным маслом, она стала взбивать яйца. – Я… понимаю твои чувства, Эдион. Я отлично понимаю, как много для тебя значила клятва на крови. Напрасно я не рассказала тебе сразу. Я стараюсь помалкивать о подобных вещах, но тебе… тебе я должна была бы сказать. Прости.

Луковица превратилась в тонкие ровные колечки. Покончив с луком, Эдион взялся за маленькие коричневые грибы.

– Эта клятва была для меня всем. Помню, в детстве мы с Реном до драк спорили о том, кто будет ее приносить. Готовы были в глотку друг другу вцепиться. Его отец ненавидел меня, поскольку мое происхождение давало мне больше шансов.

Луковые колечки полетели на сковородку и сразу же зашипели, наполняя кухню терпким луковым запахом.

– Ты же не лишился возможности принести мне клятву на крови. У Маэвы несколько придворных сделали это.

У Маэвы, стремящейся превратить жизнь Аэлины в кромешный ад.

– Клятву на крови можешь принести мне и ты, и Рен… конечно, если вы захотите… Если нет – я ничуть не обижусь.

– В Террасене клятву всегда приносил только один придворный.

– Времена меняются, – сказала Аэлина, переворачивая колечки. – Новый двор. Новые традиции. Если хочешь, я готова принять твою клятву прямо сейчас.

Эдион закончил резать грибы и уперся ладонями в край стола.

– Не сейчас. Не раньше, чем ты будешь коронована. Я хочу, чтобы это видели все. Чтобы взоры всего мира были обращены к Террасену.

Аэлина вывалила грибы на сковородку.

– Оказывается, ты любишь спектакли даже больше, чем я.

– Пора выливать твою яичную болтанку, а то я помру с голоду.

– Ветчину порежь, братец, иначе я ее слопаю.

И снова нож в руке Эдиона замелькал над разделочной доской.

Демон, поселившийся в нем, очень любил бывать в помещении, что находилось под каменным замком, на большой глубине.

Иногда демон даже позволял ему ненадолго выйти наружу и взглянуть на окружающий мир своими прежними глазами.

В том помещении всегда властвовала ночь. А может, это демон привносил туда тьму.

Однако темнота ничуть не мешала им обоим видеть. В мире, породившем демона, было так мало света, что демон научился охотиться впотьмах.

Помещение было круглым. Там возвышались пьедесталы, увенчанные черными подушками. И на каждой подушке лежала корона.

Эти короны хранились здесь как трофеи. Их стражем была тьма – такая же, как этот демон.

Тайный зал.

Принц стоял посередине, разглядывая короны.

Демон полностью управлял его телом. Он позволил это демону после того, как женщина со знакомыми глазами не сумела его убить.

Он ждал, когда демон уйдет отсюда, но тот вдруг заговорил. Голос у демона был холодным, шипящим. Казалось, этот голос раздается из щели между звездами. Демон обращался только к нему.

«Это короны завоеванных королевств. Вскоре сюда добавятся новые. Возможно, из других миров».

Ему было все равно.

«Тебе не должно быть все равно. Тебе понравится смотреть, как мы по кускам разносим другие миры».

Он попятился, стараясь спрятаться в такую темноту, где даже этот демон-принц не смог бы его найти.

«Бесхребетный человек, – засмеялся демон. – Неудивительно, что она лишилась головы».

Он пытался заглушить этот голос.

Отчаянно пытался.

Жаль, что та женщина его не убила.

Манона не вошла, а буквально ворвалась в просторный военный шатер Перангтона. Тяжелый полог даже затрещал, когда по нему полоснули ее железные ногти.

– Почему мой отряд Тринадцати не допускают к шабашу Желтоногих? Я требую объяснений, и немедленно!