Та и не подумала подчиниться.

– Эти вопросы должна была бы задавать не я, а ты, первая заместительница.

– Потому мы с тобой и поменялись местами, – лязгнула зубами Соррель.

– Хватит вам, – бросила им Манона. – Пока что Элида – единственная, кто сможет туда пробраться и дать нам отчет. Ведьм свора герцога и близко не подпускает. Даже нашим Теням туда не попасть. А тут служанка. Убирает, стирает и все такое…

– Это ведь ты ждала девчонку в ее каморке, – догадалась Астерина.

– Для людей порция страха – что для нас глоток свежей крови, – усмехнулась Манона.

– Так кто она на самом деле? – спросила Соррель. – Человек или наша порода?

– Мне сейчас все равно, кто она. Я послала бы кого угодно, кто способен пробраться в подземелье. И получается, кроме Элиды, мне туда больше некого послать.

Хитрость и смекалка. Манона нашла как обвести герцога вокруг пальца вместе со всей его стратегией и новым оружием. Если она согласилась послужить адарланскому королю, это еще не значит, что ее можно держать в неведении.

– Я должна знать, что́ творится в их проклятом подземелье, – сказала Манона. – И если ради этого нужно пожертвовать одной жизнью, пусть будет так.

– А потом? – спросила Астерина, игнорируя предостережения Соррели. – Ну, узнаешь. Дальше что?

Манона пока не решила. Ее руки вдруг снова стали липкими от невидимой крови.

Выполнять приказы, иначе ее и всех Тринадцать казнят. Или бабушка, или люди герцога. Возможно, когда бабушка прочтет ее письмо, что-то изменится. Но пока…

– Дальше мы продолжим делать то, что нам приказано, – сказала Манона. – Но я не собираюсь выполнять приказы с завязанными глазами.

Шпионка.

Она – шпионка главнокомандующей.

По мнению Элиды, это было все равно что шпионить для себя, ради собственной свободы.

Но одно дело дожидаться прибытия каравана и не лезть в опасные места, и совсем другое – пытаться проникнуть в тщательно охраняемое подземелье. Конечно, без слуг не обходится нигде… Может, ей повезет.

Манона добыла для нее тюфяк, набитый сеном, который положила возле очага.

– Будешь греть свои смертные кости, – усмехнулась ведьма.

Первую ночь Элида почти не сомкнула глаз. Как назло, приперло по малой нужде. Она была уверена, что ведьма крепко спит. Но стоило Элиде сделать пару шагов, ее настиг голос Маноны:

– Куда это ты собралась?

Боги милосердные! Этот голос, похожий на шипение змеи, спрятавшейся в листве дерева.

Элида сбивчиво объяснила. Манона молчала. Посчитав, что такой ответ удовлетворил ведьму, Элида похромала в отхожее место. Вернувшись, она застала Манону спящей. Во всяком случае, глаза ведьмы были закрыты.

Спала Манона совершенно голой. Даже холод ее не пугал. Белые волосы струились по спине. Все тело Маноны состояло из мускулов, кое-где покрытых выцветшими полосами шрамов. Впечатляющее напоминание о том, какие муки ждут Элиду, если она не выполнит поручение.

Но миновало еще три дня, прежде чем Элида отважилась спуститься в подземелье. Усталость, донимавшая ее все это время, странным образом исчезла. Взяв в прачечной кипу выстиранного и выглаженного белья, Элида вышла в коридор.

Возле лестницы, ведущей вниз, стояло четверо караульных.

Три дня подряд она помогала в прачечной и болтала с прачками, осторожно пытаясь выяснить, поступает ли к ним в стирку белье из подземного помещения.

Первые два дня с нею вообще не хотели говорить. Прачки молча смотрели на нее и лишь понукали: поднеси это, передвинь то. От горячей воды и щелока у Элиды покраснели и распухли пальцы. От стояния внаклонку ломило спину. Но вчера – вчера она наконец увидела рваную одежду, забрызганную кровью.

Голубой, а не красной.

Кровью ведьм.

Узнав, что она умеет шить, ее посадили штопать солдатское исподнее. Орудуя иглой, Элида успевала смотреть, к каким прачкам попадает то или иное белье. Она нарочно задержалась подольше, дожидаясь, пока прачка, к которой попали вещи из подземелья, выстирает, высушит и выгладит их.

Элида была никем и ничем. Пусть Манона и другие Черноклювые думали, что она признала их власть над собой. Она все равно отсюда сбежит, как только караван двинется в обратный путь. Черноклювым было столь же наплевать на нее, как и Варнону. Маноне нужна не она, а сведения. Когда она исчезнет, ведьмы вряд ли это заметят. О ней и так давно уже забыли, как забыли о многих, кто погиб в страшные дни адарланского вторжения. Она такой же призрак. Только живой.

Элида штопала белье и ждала.

У нее опять болела спина, болели и тряслись руки. Но это не помешало Элиде заметить, когда прачка, за которой она следила, взяла большую кипу белья и удалилась.

Элида постаралась запомнить лицо этой женщины, ее рост и телосложение. Никто в прачечной не заметил, как хромая девчонка вышла в коридор, неся другую кипу белья. Это белье предназначалось главнокомандующей. Элида шла за прачкой по пятам. Никто не пытался ее задержать и не спрашивал, куда и кому она несет белье. Так она добралась до лестницы, ведущей в подземелье.

Элида ждала возвращения прачки. Через какое-то время та поднялась наверх. Ее руки были пусты. К усталости на лице женщины добавился испуг и бледность. Главное, караульные беспрепятственно пропустили прачку и туда, и обратно. Отлично.

Прачка свернула в другую сторону. Элида облегченно выдохнула.

Идя к башне Маноны, она снова и снова обдумывала свой замысел.

Если ее поймают…

Напрасно она в первые же дни не бросилась с балкона вниз. Это было бы легче, чем жить, сознавая, что каждый день может стать последним и что ее смерть, скорее всего, будет долгой и мучительной.

Нет, нельзя думать так. Она выдержит. Ведь сумела же она выжить, когда почти все, кого она любила, погибли. Когда рухнуло ее королевство. Она должна жить хотя бы ради памяти тех, кто был ей дорог. Она покинет эти страшные места и далеко отсюда построит новую жизнь.

К жилищу Маноны вела винтовая лестница. Элида ненавидела все лестницы, в том числе и винтовые.

Она успела одолеть половину пути наверх, как вдруг услышала мужской голос и замерла.

– Герцог сообщил мне о твоих словах. Почему бы тебе не поговорить со мной?

Варнон.

Ему никто не ответил.

Элида понимала, что должна немедленно спуститься вниз и не попасться дяде на глаза.

– Ты такая красивая, – почти пел ее дядя, обращаясь к какой-то женщине. – Будто лунная ночь.

От вкрадчивости дядиного голоса у Элиды пересохло во рту.

– Наша внезапная встреча – это веление судьбы. Он ведь не отпускает тебя ни на шаг… Но мы можем объединить усилия, – тихо и проникновенно продолжал Варнон. – Вместе мы способны творить чудеса, от которых будет содрогаться этот мир.