— Я хотела… — вздохнула Маргарет. Она старалась объяснить все сыну, но опасалась, что у нее это получается так же плохо, как в письме сэру Джону. — Понимаешь, так было, когда я считала твоего отца мертвым. Он мой муж, Эхан, и даже если бы я захотела — а я не хочу, — то не могу выйти замуж за кого‑то другого.

Детское личико, так похожее на лицо Йена, исказила гневная гримаса.

— Жаль, что он не умер. Он — вероломный ублюдок, и я его ненавижу.

К сожалению, Эхан выучил новые слова. Маргарет не хотелось быть резкой с сыном после всего, что ему пришлось пережить, но она не могла допустить, чтобы эти чувства окрепли. Она нахмурилась и очень серьезным тоном проговорила:

— Знаю, ты расстроен, но все равно нельзя желать человеку смерти. Твой дедушка поступал неправильно, внушая тебе подобные мысли об отце, и я была не права, позволяя ему это. Твой отец никогда не был предателем. Он всегда воевал за то, во что свято верил, пусть даже твой дед был с ним не согласен. Мне стыдно даже думать, что ты можешь обвинить человека, не сделавшего ничего дурного.

Личико сына стало белым как полотно. Он в растерянности заморгал, и его синие глаза наполнились слезами.

— Тогда почему он раньше не желал меня знать?

Маргарет невольно вздрогнула.

— Кто тебе сказал такую чепуху? — Она вздохнула и помолчала, собираясь с мыслями. — Дедушка был не прав. Твой отец не приезжал, потому что был зол на меня за то, что я сделала. — На лице малыша отразилось изумление. — Твой отец доверил мне тайну, а я предала его, рассказав о ней другому человеку. Я не должна была так поступать. Результатом моего поступка стала… настоящая катастрофа. Множество людей погибли, твой отец тоже едва не погиб. Он ничего не знал о твоем существовании. А если бы знал, то ничто не удержало бы его вдали от тебя.

Мальчик вроде бы принял ее объяснение, но, как и всегда, понял больше, чем ей хотелось. Глядя на мать с подозрением, он спросил:

— Но если ты так поступила, то почему же он хочет, чтобы ты вернулась?

Маргарет снова вздохнула. Было очевидно, что малыш совершенно сбит с толку.

— Потому что твой отец — честный и справедливый человек, Эхан, и намерен дать мне еще один шанс. Надеюсь, ты все правильно поймешь.

Эхан какое‑то время размышлял, потом кивнул. Маргарет облегченно вздохнула, улыбаясь своей маленькой победе, затем наклонилась, чтобы поцеловать сына на ночь.

Но прежде чем она успела пожелать ему спокойной ночи, мальчик спросил:

— Что такое шлюха?

Улыбка исчезла с ее лица.

— От кого ты слышал это слово?

Мальчик смутился и заерзал в постели — очевидно, понял, что сказал нечто неприличное.

— От одного из воинов дедушки.

— Что именно он сказал?

Эхан отвел глаза и буркнул.

— Ничего.

— Не бойся, малыш, — тихо проговорила Маргарет. — Ты меня не обидишь.

— Он сказал, что ты не более верна, чем грошовая шлюха. Это же… не очень хорошее слово, правда?

Маргарет сокрушенно покачала головой.

— Да, верно. Не очень хорошее. Но человек, сказавший его, не прав. Я люблю твоего дедушку, и всегда буду его дочерью. Но я вышла замуж за твоего отца, и теперь моя верность принадлежит ему. Твоя, кстати, тоже. — Разделенная верность уже помешала ее браку раньше. Больше она такого не допустит. — Ты понимаешь?

Мальчик торжественно кивнул.

Маргарет улыбнулась.

— А теперь спи. Завтра будет долгий день.

Она еще раз поцеловала сына в лоб и вышла в свою спальню из небольшой комнатки — или большой кладовки, — в которой поставили кровать для сына.

Заметив маячившую в темноте массивную фигуру, Маргарет в испуге вскрикнула, но сразу успокоилась, узнав Йена. Интересно, ей когда‑нибудь удастся привыкнуть к его габаритам? Очень тихо, чтобы не услышал Эхан, она спросила:

— Ты давно тут стоишь?

— Довольно давно. — Йен сжал кулаки. — Все‑таки мне следовало убить ублюдка. Как твой отец посмел сказать моему сыну, что он мне не нужен?

Маргарет не могла ответить на этот вопрос. И не собиралась искать оправдания для отца.

— Теперь Эхан знает правду. И это — главное.

Но Йена не так‑то просто было успокоить.

— Твой отец настроил Эхана против меня. Кто знает, сколько еще лжи он ему наговорил.

Маргарет не хотелось дискутировать на эту тему.

— Эхан распознает ложь. Дай ему время.

— Я и так потерял слишком много времени, — проворчал муж, и она услышала тоску в его голосе. — Ему уже пять лет, Мэгги. Пять!

Маргарет тотчас поняла: следовало срочно сменить тему.

— Знаешь, он орал днями и ночами, когда только родился, — сказала она. — Но самые громкие представления устраивал именно ночью. Я не спала, кажется, целый год. Он вопил так, что у меня начинало звенеть в ушах. Я думала, что сойду с ума.

Йен нахмурился.

— Правда?

Маргарет кивнула.

— Да, это был сущий кошмар. Но еще хуже — грязное белье…

Хмурая гримаса на лице Йена сменилась недоумением.

— Белье?…

— Да. — Маргарет вздрогнула. — Можно только удивляться, что такая отвратительная вонь может исходить от такого маленького создания.

На лице Йена появилась едва заметная улыбка.

— Действительно неприятно.

— А еще хуже — стирка, когда его няньки не было рядом. Можешь мне поверить.

— Верю. — Йен немного помолчал, потом спросил: — Ты стараешься меня отвлечь?

— Да, возможно. Немного. Но вообще‑то я пытаюсь тебе сказать, что маленькие дети — это не только воркование, сюсюканье и умиление. Были дни, когда мне хотелось рвать на себе волосы. И не сомневайся, на твою долю таких дней тоже выпадет немало.

— Спасибо, я понял.

Маргарет рассмеялась.

— А ты зачем пришел? — спросила она. — Что‑то хотел? Судя по звукам снизу, празднование только начинается.

— Я только хотел убедиться, что у вас есть все необходимое.

— Все хорошо, Йен. Не волнуйся. Наслаждайся праздником. Я же знаю, ты очень долго этого ждал.

Учитывая произошедшее много лет назад, Маргарет не могла лишить мужа заслуженной победы, пусть даже она одержана над ее отцом и членами его клана.

Но что станет с некогда гордым и древним кланом Макдауэллов? Йен имел право на ее личную преданность, только это вовсе не означало, что она перестала любить своих близких.

Муж подошел поближе, и у нее сразу участилось дыхание. Страсть, испытанная ими прошедшей ночью, лишь усилила влечение. Казалось, все клеточки ее тела одновременно ожили в предвкушении… Шесть лет полного воздержания невозможно компенсировать одной ночью. Сначала Тристан, а когда он устал ждать окончания ее траура, сэр Джон, — оба пытались сделать их отношения интимными, но Маргарет чувствовала, что это неправильно — не хранить верность мужу, пусть даже покойному.