Йен отпрянул и ожесточенно замотал головой.

— Ни за что. Пахнет отвратительно. А я чувствую себя нормально. Ты сама сказала, что это вывих.

Целительница обратила взор к небу точнее — к потолку палатки: казалось, просила Всевышнего даровать ей терпение.

— Я тебе сказала, что это похоже на вывих. Но я не уверена. И я знаю, что ты испытываешь сильную боль, так что можешь не изображать передо мной мужественного воина. — Она обернулась к мужу. — Знаешь, кажется, с меня хватит.

Йен в очередной раз оттолкнул чашку.

— Пусть сначала он это выпьет.

Магнус вздрогнул и попятился.

— Ни за что на свете. Это пахнет, как медвежье дерьмо. Всякий раз, когда у меня начинается насморк, она пытается напоить меня одним из своих зелий. А они у нее все — одно отвратительнее другого.

Целительница — Маргарет припомнила, что ее звали Хелен, — в раздражении всплеснула руками.

— Боже правый! Похоже, вы все уродились с извращенным пристрастием к боли. Это же нелепо! — Она снова взглянула на Йена. — Я думала, тебя считают самым умным.

Магнус кашлянул и бросил взгляд на Маргарет, а та тихо спросила:

— Ты доверяешь этой женщине?

Йен удивился.

— Абсолютно. Хелен — одна из лучших целителей Шотландии.

Молча кивнув, Маргарет подошла к мужу, взяла чашку из рук Хелен и присела в ожидании на край кровати. Она знала: Йен умный, так что справится.

Ему не потребовалось много времени. Глухо выругавшись, он схватил чашку и осушил ее несколькими большими глотками. Его лицо скривилось в комичную гримасу, но Маргарет удалось сохранить невозмутимость.

Хелен обратила вопросительный взгляд на неожиданную помощницу, а Маргарет, пожав плечами, сказала:

— Он только что понял очевидную истину: в этой ситуации ты лучше знаешь, что для него лучше. И если ты хочешь, чтобы он выпил какую‑нибудь мерзость, то для его же пользы.

Йен посмотрел на жену с весьма неоднозначным выражением. Похоже, его не очень порадовало то обстоятельство, что Маргарет так хорошо его знает.

— Хотелось бы, чтобы все мои пациенты были такими же разумными. — Хелен окинула мужа многозначительным взглядом.

Ее обращение с Маргарет сразу изменилось — стало чуть теплее. Маргарет не винила ее за холодность, предположив, что этой женщине кое‑что известно о ее роли в трагедии на Лох‑Райане. Она с самого начала ожидала враждебного отношения со стороны людей Брюса и друзей Йена (к которым явно относились и эти двое) и ничего не пыталась изменить.

Йен тоже это понимал.

— Хелен, Магнус, — сказал он, кивнув на супругов. — А это моя жена Маргарет.

Очаровательная целительница с удивлением приподняла бровь. Маргарет тоже удивилась — Йен при посторонних назвал ее женой!

— Я много слышала о тебе, — проговорила Хелен, и в ее голосе прозвучала прежняя холодность.

Магнус взглянул на жену с укором. Йен, судя по всему, собрался вмешаться, но Маргарет остановила его. Это ее сражение, и она должна сама его выиграть. Или проиграть.

— Не сомневаюсь, что слышала, — спокойно ответила она. — И я уверена, что многое из услышанного тобой — чистейшая правда.

— Многое? — спросила Хелен. — Значит, не все?

— Зависит от точки зрения. Но я надеюсь, ты соберешь все факты, прежде чем вынесешь суждение.

Хелен криво усмехнулась и повернулась к мужу.

— Кажется, меня только что очень вежливо поставили на место. — Маргарет попыталась возразить, но Хелен отмахнулась: — Нет, ты права. Я составлю собственное мнение. А пока… Из того, что я видела, могу заключить: ты ведешь себя весьма разумно, чего нельзя сказать о твоем муже.

Йен насупился. Не обратив на него ни малейшего внимания, Хелен начала давать Маргарет инструкции относительно ухода за больным, которые в основном сводились к обязательному питью отвратительных отваров и соблюдению режима — не следовало давать нагрузку на травмированную ногу.

— Что же касается его сварливости и несдержанности, — заключила целительница, — то тут я ничего не могу поделать. Они все ведут себя так, когда им больно.

— Они? — переспросила Маргарет.

Хелен поначалу удивилась, потом с усмешкой кивнула.

— Ну да: воины, горцы — мужчины, в общем.

Маргарет прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Правда, от них есть некоторая польза, — заметила она.

Женщины переглянулись, и Маргарет увидела, как взгляд Хелен скользнул по широкой груди Йена, потом ниже…

— Да, ты права, — сказала целительница.

Магнус нахмурился, не понимая, что происходит. Маргарет предположила, что Йен тоже был бы озадачен, если бы уже не засыпал.

— От лекарства он станет сонным, — сообщила Хелен.

Так и вышло. А через несколько дней, понимая, что осада продолжается и конца ей не видно, Маргарет кое‑что придумала.

Йен чувствовал себя лучше и даже начал ковылять по палатке, опираясь на длинную палку с перекладиной, поэтому Маргарет добавила чуть больше снадобья Хелен в чашку мужа. Тот наотрез отказался пить и сдался, только заручившись ее обещанием, что это в последний раз.

Когда муж крепко уснул, Маргарет отправилась на поиски Брюса.

Йен проснулся рано утром, чувствуя себя как‑то неуверенно. Нельзя было не признать, что снадобья Хелен снимали боль, но он терпеть не мог неясность мыслей и странную расплывчатость, которая сопровождала их прием. Теперь боль почти прошла, и он решил, что не позволит Маргарет влить в него больше ни капли. Эти микстуры не только воняли дерьмом, но и вкус имели соответствующий.

Потянувшись, Йен огляделся и увидел, что Маргарет нет в палатке. По правде говоря, он на удивление быстро привык к постоянному присутствию жены и ее заботам.

Он не забеспокоился, поскольку знал, что она никогда далеко не уходит. Да и воины теперь ее знали. Но по‑настоящему Йен встревожился лишь тогда, когда жена не появилась к завтраку.

— Ты видел леди Маргарет? — спросил он Питера, принесшего молоко, хлеб и сыр.

Мальчик, явно испытывая неловкость, пробормотал:

— Я ее с вечера не видел.

— С вечера?

Питер кивнул.

— Она попросила меня отвести ее к королю.

Йен в гневе стиснул зубы. Громко выругавшись, он спрыгнул с кровати, позабыв про колено. Поморщившись, взял костыль, изготовленный для него Маккеем, и велел мальчику помочь ему одеться.

Потратив довольно много времени и постоянно ругаясь — ходить по неровной земле оказалось довольно трудно, — Йен все же добрался до палатки короля и ввалился в нее.