— Да, очень. — Мне хочется сменить тему, а кроме того, я изо всей силы стараюсь высвободить ладонь из липких рук директора школы. — Прекрасный дом, и такой ухоженный.

— Мы вместе с Басей, моей неофициальной заместительницей, делаем все, что только можем. И, кажется, у нас получается. — Довольный собой, он осматривается вокруг и потирает руки. — Я уже с первого взгляда вижу, что вы нам подходите, — добавляет он и указательным пальцем тычет мне в плечо.

— Да? — Я не верю собственному счастью. — Была бы очень признательна. Я буду стараться…

— В этом я не сомневаюсь. Ваше молодое нежное сердечко будто создано для того, чтобы дарить тепло нашим шаловливым, но благодарным малышам. А вы довольны, господин Салими? — повышает голос директор, обращаясь к моем мужу.

— О да-а-а… — отвечает тот, однако особенно счастливым не выглядит. — А что она тут будет делать? — вдруг вырывается у него вопрос, не слишком вежливый. — Вы отдаете себе отчет, что она ничего не умеет? Она же без образования! Полный ноль!

— Простите? — От удивления брови у директора поднимаются чуть ли не до середины лба. — Аттестат у тебя есть, дитя мое? — добродушно обращается он уже непосредственно ко мне.

— Да, — пристыженно шепчу я.

— Любезный господин Салими… — Директор поджимает губы; видно, что он крайне раздражен. — Наш польский аттестат стоит большего, чем дипломы многих университетов, особенно тех из них, которые, так сказать, непонятного происхождения.

Вот как отбрил он моего в высшей степени образованного мужа — без крика и оскорблений, изящно, но и довольно жестко!

— Дорогая пани Доротка, — продолжает директор, — начинаем мы пятнадцатого, и я прошу вас приехать в этот день немного пораньше, чтобы у нас было время на подписание договора. Рабочий день в подготовительной группе длится с десяти до трех — по-моему, неплохое время, как вы считаете?

— Прекрасное, превосходное…

— Доченьку берите с собой. Подготовительная группа — это почти детский сад, только чуточку посерьезнее. Девочке занятия будут полезны, — говорит он напоследок и треплет меня по спине, после чего отворачивается и отходит к другой компании гостей.

Бася озабоченно смотрит на меня и тоже уходит, оставляя меня наедине с Ахмедом.

— Как ты разговаривал с человеком?! — не выдерживаю я. — Как можно быть таким хамом? Ты себя позоришь, — шепчу я ему прямо в лицо.

— А ты уже опозорилась. Любой старый козел может облизывать тебе руки, вот какую репутацию ты себе заработала! — ядовито произносит он.

— Ты что, окончательно сдурел? Ты же знаешь, что это польский обычай. Кажется, ты какое-то время жил в моей стране, должен был это заметить. — Мне уже хочется уйти и присоединиться к более приятному обществу, но тут Ахмед крепко хватает меня за плечо и привлекает к себе.

— Сука, — шепчет он мне в ухо. — Мы еще сочтемся. Я тебе за все отплачу.

— Ты мне? Как бы не случилось наоборот!

— Ты меня запугиваешь?

— А ты меня?!

— Да ты на такси больше потратишь, чем здесь заработаешь, — с удовлетворением произносит он.

— Я получу права и на первую же зарплату куплю себе машину. Только сперва, будь любезен, отдай мне паспорт…

— Ха!

— Отдай мне этот чертов паспорт! Мне здесь вообще не следовало бы ходить без документов. Из-за этого могут возникнуть немалые проблемы.

— Не шляйся неизвестно где, и проблем не будет, — безапелляционно заявляет Ахмед.

— Я должна стать твоей рабыней и не выходить из дому?

— Ты должна быть женой и матерью, это и есть твоя задача, а не какой-то стрекозой, к которой всякий может лезть с поцелуями.

— Где мой загранпаспорт? Я хочу получить его обратно. В собственные руки, — ставлю я вопрос ребром.

— Пожалуйста, в любой момент. Вместе с обратным билетом в твою чудесную страну. — Ахмед выкладывает карты на стол.

— Ты хочешь от меня избавиться? — Мне становится невыразимо горько. — Вот как, оказывается, нужна тебе твоя дочь! — Я пробую сыграть на его отцовских чувствах.

— Речь идет не о ней, а о тебе, — говорит он, пристально глядя мне в глаза. — Ты можешь ехать, если хочешь. И когда хочешь.

— Естественно, Марыся поедет со мной! Она тоже тебе уже не нужна? — Я на грани слез — этот разговор, откровенный, но слишком жесткий, совершенно выводит меня из себя.

— А кто тебе это сказал? — Он твердо посмотрел на меня, и на его лице не дрогнул ни один мускул. — Ребенок останется со мной, это ясно как день. — Он разворачивается и почти бегом направляется внутрь здания.

— Почему это Марыся останется с тобой? — не сдаюсь я, подлавливая его у бара с прохладительными напитками. — Любой суд присудит ребенка матери, так происходит везде, во всем мире.

— В этом ты глубоко заблуждаешься, — со злой улыбкой говорит Ахмед и презрительно смотрит на меня. — Ты понятия не имеешь о мусульманских законах, куколка. Здесь правит шариат!

— Хадиджа после развода лишилась детей, но ведь у нее мальчики! Сыновей у вас воспитывают отцы, но у меня-то девочка! Значит, ее это не касается.

— Ошибаешься. Если отец мусульманин, а мать иной веры, заботу о ребенке препоручают отцу. Пол ребенка в этом случае не имеет значения. Главное — чтоб ребенок воспитывался в своей вере.

— Марыся крещеная, она христианка, этот закон к ней отношения не имеет.

— И снова ты не права. Я всего лишь оказал любезность тебе и твоей назойливой матушке, но моя дочь — мусульманка до мозга костей. По отцу.

Ахмед наливает себе огромную кружку кока-колы — надо же, и рука не дрогнет! Обо всем этом он говорит с невозмутимым спокойствием, зато я дрожу всем телом и чуть ли не стучу зубами.

— Вот вы где! — Улыбающийся консул становится между нами и обнимает нас обоих за талию. — Для избранных у нас есть другие напитки… те, что для больших детей, — шепчет он. — Захотите — пожалуйста, милости просим.

И лишь в следующее мгновение он замечает выражения наших лиц: у Ахмеда — злость, у меня — ужас.

— Простите, я, кажется, попал как кур в ощип. — Он прикусывает нижнюю губу и собирается отойти.

— Нет-нет, все в порядке, — уверяю я, может быть, слишком громко, потому что несколько голов поворачиваются в нашу сторону. — Мне пойдет на пользу кое-что покрепче. — Выдавив из себя улыбку, я беру консула под руку.

— Господин Салими, прошу вас, пойдемте, — обращается он к моему мужу.

Ахмед следует за нами. В классной комнате, где стоят маленькие школьные парты, собралась вся компания, с которой мы познакомились на приеме у Баси. Присоединился лишь директор школы вместе со своей премилой супругой по имени Аня.

— Где же вы были? Еще минутка, и вам бы не оставили ни капельки. Мы все здесь страдаем от жажды и очень много пьем, — шутят вокруг.