— Я дам распоряжение, но… все может быть.

— Я поняла ваш намек. Однако в них, — демонстративно выставила изящную ножку, которая и у меня в прошлой жизни была тридцать девятого, а то и сорокового размера. — Удобно ходить по лужам и наледи. Можете язвить, только я предпочитаю комфорт и безопасность риску упасть и сломать чего-нибудь. — Чтобы не болеть, я стала одеваться тепло. Теперь-то Кратье ко мне не придет, а приглашать другого доктора — дорого.

— Мудрое решение, однако не стоит так экономить. В конце концов, на вашем счете есть некоторые средства.

— Благодарю за заботу, — ответила со льдинкой.

— Можете сердиться, но бумаги я отдам вам не раньше, чем уверюсь, что вы вполне рассудительны. А пока каждый визит в банк будет проходить в моем присутствии.

«Не дождешься!» — во взгляд я вложила все чувства, все эмоции, бушевавшие в душе.

— Не злитесь. Это забота о вас. Некоторые доверчивые люди готовы вложить все средства в сомнительные доходные бумаги, и я…

— Да-да, — выдохнула. — Решили стать моим попечителем и спасителем.

«Раз уж не довелось стать соблазнителем», — закончила про себя.

— Считаю это своим долгом.

«Ну, конечно», — хмыкнула.

Вот по идее он прав. Я понимала намерения герцога, только я не обычная девятнадцатилетняя наивняшка! Однако с тех пор, как стала жить одна, более независимо, успокоилась, стала сдержаннее, поэтому улыбнулась Освальду вопреки раздражению.

— Понимаю, — накинув на шею шарф, попрощалась. Шагнула к двери — и услышала вслед:

— Скоро Впросонье. Вейре хочет, чтобы вы провели праздник с нами.

— Хорошо, — согласилась.

— Возможно, мы посетим ярмарку.

— Хорошо, оденусь празднично, — я поняла намек. — Что-нибудь еще? — Повернулась к герцогу.

— Я пришлю за вами карету.

— Я могу нанять извозчика.

— Пока поймаете — измараете подол. Или забыли, что на Впросонье предпочитают светлые наряды?

«Точно! В таком по слякоти не походишь!» — покосилась на него, подтверждая, что на самом деле совершенно ничего «не помню».

— Если ваша память еще не восстановилась, обращайтесь, — прищурился Освальд. — С любым вопросами.

— Хорошо.

— И что? Никаких возмущений?! — вальяжно облокотившийся плечом к деревянной панели, Веспверк склонил голову набок и с озорным блеском в глазах ждал ответа. Никак довести меня хочет.

— Освальд, — обратилась мило. — Я не стесняюсь советоваться с рассудительным человеком. Однако… — добавила холодно. — Цены бы не было вашим советам, если бы они не сочетали в себе колкостей и яда.

— Увы, Корфина, — Освальд ответил чувственной улыбкой рокового сердцееда. — Кротость больше к лицу юным леди.

«Ах ты соблазнитель юных гувернанток!» — вскипела я.

— Ну да, вы-то уже не юный, — ехидно улыбнулась в ответ. — Не занудствуйте, как старый брюзга, и люди потянутся к вам! — Бросила уже на ходу, убегая. Один-один!

Как же он достал меня! Думает, что я как шелковая, приду к нему и со слезами на глазах начну выпрашивать деньги со счета? Щассс. Да, если бы не Вейре — уехала бы из города. Слава всем богам, книга худо-бедно продалась. Я смогла вернуть Норрит занятую сумму, часть отложила в заначку на издание новой книги (правда, ее придется издавать эконом вариантом). Еще на остатки заплатила за три лунья вперед за комнату, питание, купила самое необходимое — и теперь перешла на режим строгой экономии. Так что с извозчиком я, пожалуй, погорячилась.

М-да, чтобы заработать на уровень жизни достойный баронессы — не вылезать мне из-за письменного стола, а перо должно прилипнуть к руке. Эх, вот бы написать эдакое оглушительное! Но что?

* * *

Спустя две седмицы я наконец-то завершила сказку про Снежную Королеву. Как раз наступает весна, оттепель, барабанит капель… История должна пользоваться спросом.

Чтобы узнать, удачной ли получилась сказка, принесла конечный вариант почитать Вейре. Некоторые кусочки он знает (все равно частично книгу пишу у Веспверков, раз уж Освальд любезно разрешил пользоваться библиотекой), но не всю.

Однако Освальду на наших посиделках, будто медом намазано.

Стоило сесть в кресло и настроиться на чтение — явился.

С бокалом вина в руке плюхнулся в соседнее кресло перед камином, потеснив сына, закинул ноги на пуфик и, отхлебнув, почти промурлыкал:

— Я в предвкушении!

По его ехидной мине хотелось хлопнуть тетрадкой. Но вместо этого я набрала побольше воздуха и торжественно прочитала:

— Снежная королева.

— О-о! — Освальд поднял бокал. — Мне уже нравится. Надеюсь, у нее все будет хорошо? Не превратится в пену из-за неблагодарного злодея?

— Нет! Потому что она — сама холодная злодейка! — терпеливо пояснила, и герцог тут же нахмурился.

— Фина! — укоризненно обратился. — Раз уж с некоторых пор я просто Освальд, отбросим формальности. Королева не может быть антагонистом! Ни-ког-да! Она всегда добра, сдержанна, горда, щедра к подданным, особенно за заслуги!

— Точно! — спохватилась я, хлопнув себя по лбу. Забываю, что здесь монархия. — Тогда! Тогда Снежная Колдунья.

— М-м-м… — замычал мой критик, смакуя новое название.

— Хорошо! Колдунья снежной пустоши?! — предложила.

— Лучше! — кивнул он.

— Ага, — согласился Вейре.

— Ладно, — вздохнула я. — Колдунья снежной пустоши и Горячее сердце.

— Она еще и людоедка? — вскинул бровь герцог.

— Нет! У Кильки, спасающей друга, горячее сердце, — прорычала я. Самой смешно, но Освальд — такой оса, что хочется все-таки тетрадкой по его нахальному фейсу настучать. Или не настучать, а поцеловать… Эх, хорош засранец. Смотрю на его губы, и невольно вспоминаю их ягодный вкус…

— М-м! — покивав, улыбнулся он. — Начинайте. Кстати, не желаете? — поднял фужер с рубиновым вином.

— Нет! — все-таки лучше ему настучать.

В канун Впросонья, вернувшись домой, я уловила в воздухе запах зелени. Заглянула в гостиную — а там в большой, напольной вазе стоят срезанные ветки с позеленевшими листочки. Мадам Уидли украсила их глазурированными пряниками, лентами, тряпичными птичками, и теперь хозяйничала на кухне. Но на мои шаги выглянула в коридор.

— Стара я, баронесса. Пока украшала весеннее деревце — извелась вся. Если что не так, уж не обессудьте старуху, — вытирая руки о передник, она смущенно улыбнулась.

— Простите, что не помогала вам.

— Ну что вы, Ваша Милость! Вы бы ветками орели все ручки себе поранили. Сейчас передохну и на завтра пирог состряпаю.