Иудаизм насчитывает в Пятикнижии 613 заповедей, определяющих весь круг взаимоотношений между человеком и Богом, человеком и членами его семьи, человеком и обществом. На этом основании значительная часть еврейских исследований предпочитает называть иудаизм не религией, а учением, образом жизни, так как, помимо чисто религиозных, он определяет и все другие аспекты жизни своих адептов — от публичных до самых интимных.

Продолжая разговор о противопоставлении провозглашенного монотеизма язычеству, нельзя вновь не вспомнить о введении Моисеем целого ряда сексуальных запретов — на гомосексуализм, скотоложество, а также на интимные отношения близких родственников — детей с родителями, брата с сестрой, свекра с невесткой, тети с племянником, а также отчима с падчерицей, мачехи с пасынком и т. д. Все эти виды сексуальных отношений были чрезвычайно распространены практически у всех языческих народов, вплоть до принятия ими христианства. Не случайно в фольклоре многих народов Европы в период перехода от язычества к христианству встречается сюжет о том, как прекрасная принцесса кончает жизнь самоубийством (или пытается это сделать), чтобы не дать отцу жениться на ней.

Запретив подобные интимные отношения, Моисей сделал гигантский шаг вперед в формировании новой сексуальной культуры человечества, противопоставив новые нормы сексуального поведения языческой чувственности, поощряющей, а порой и воспевающей самые низменные человеческие инстинкты.

В поисках смысла этих заповедей Пятикнижия многие исследователи объясняют их тем, что Моисей, дескать, заметил, что близкородственные браки часто приводят к появлению нездорового потомства и, запретив их, позаботился о физическом здоровье народа.

Однако несостоятельность этого объяснения вновь очевидна.

Во-первых, как уже было сказано, интимные отношения с близкими родственниками практиковались у многих народов древности, и никто из них на основе подобных генетических соображений от таких отношений не отказывался. Да и, к примеру, многие народы Азии не видели ничего предосудительного в удовлетворении своих сексуальных потребностей с животными, а греки и римляне аналогичным образом относились к гомосексуализму. Во-вторых, мнение о том, что близкородственные браки автоматически приводят к появлению нездорового потомства, на самом деле не соответствует действительности, и тому есть немало подтверждений.

Поэтому автору этой книги куда ближе высказывания тех еврейских и христианских мыслителей, которые увидели в этих запретах стремление положить конец половой распущенности и укрепить институт семьи. Эти мыслители указывают, что сексуальные отношения между матерью и сыном, отцом и дочерью, свекром и невесткой и т. д. в итоге затрудняют нормальные, основанные на альтруистической симпатии и подлинных родственных чувствах отношения между различными поколениями и ветвями одной и той же семьи. Видимо, с этим связан и запрет на брак с сестрой жены при ее жизни и, скажем, запрет на брак с падчерицей.

Объявляя сам институт семьи священным, вводя суровое наказание за супружескую измену и прелюбодеяние (под этим в первую очередь понимается вступление мужчины в интимные отношения с замужней женщиной), кодекс Моисея регламентирует и интимную жизнь супругов в еврейской семье. В частности, он запрещает мужу приближаться к жене не только непосредственно в период месячных, но и в течение семи дней после их окончания — до тех пор пока женщина, считающаяся все это время «нечистой», не совершит ритуального омовения в специальном бассейне — микве.

Чрезвычайно важно отметить, что целый ряд законов Пятикнижия посвящен защите прав, чести и достоинства женщины, бывшей зачастую в Древнем мире, да и в Средневековье, совершенно бесправным существом. Закон Моисея надежно защищает женщину от клеветы и произвола мужа и, самое главное, создает институт развода, позволяющий расторгнуть неудавшийся брак и при этом защищающий финансовые интересы разведенной женщины — муж в случае развода должен был выплатить жене «выходное пособие» в размере, указанном в их брачном договоре.

Чтобы полностью оценить значение закона о разводе, достаточно вспомнить, как расторгались браки у других народов как в эпоху Моисея, так и тысячелетия спустя:

«Поскольку бракосочетание не было правовым актом, то и развод мог осуществляться безо всякого юридического вмешательства; мужчина все решал по своему усмотрению. Ни о каком возмещении речи не шло. На какое-либо содержание женщина также претендовать не могла.

Муж также мог прогнать жену, если она не "слушалась" его, отказывалась выполнять супружеские обязанности или не вызывала у него желания спать с ней, если она была бесплодна, не рожала сына, применяла предохранительные средства, вытравливала плод и просто если ему больше нравилась другая женщина. У арабов в древности муж мог прогнать жену только из-за того, что в его доме случилось или могло случиться какое-нибудь несчастье, а за всякое несчастье отвечала женщина, как хранительница дома».

Не менее революционный характер носят и законы Пятикнижия, касающиеся общественно-экономических и частных отношений между людьми. Даже если принять ту точку зрения, что Моисей не является автором этих законов и что они были введены в еврейском обществе только в X или даже VII веке до н. э., это нисколько не меняет отношения к ним. Причем при самой поздней датировке этих законов они относятся к эпохе, когда во всех цивилизациях древности царит рабовладельческий строй; когда раб считается такой же собственностью хозяина, как и любая неодушевленная вещь; когда моральные нормы — в той степени, в какой они вообще существуют — действуют в лучшем случае внутри одной семьи; когда общество в целом уже созрело до необходимости гарантировать своим членам защиту их жизни и имущества, но ему и в голову не приходит, что оно должно заботиться о слабых и неимущих... В эту самую эпоху на Земле каким-то образом появляется закон, возводящий любовь к ближнему в ранг высшей добродетели и обязывающий общество заботиться о выживании и благополучии всех его членов.

Этот закон не только, подобно законам Хаммурапи, предписывает через определенное время отпустить на волю человека, оказавшегося в рабстве за долги, но и запрещает обращаться с ним с излишней жестокостью, а в случае нанесения ему хозяином какой-то травмы предписывает отпустить этого раба на волю. Более того — отпуская раба, рабовладелец обязан выдать ему «подъемные» для начала самостоятельной жизни.

Этот закон предписывает избегать любых злоупотреблений по отношению к самым незащищенным членам общества, к каковым относит не только вдов и сирот (Исх. 22:21), но и чужеземца, решившего поселиться среди народа (Исх. 22:20). Более того: он уравнивает чужеземца в правах с коренными жителями Земли — дело неслыханное не только в Древнем мире, но и в Средневековье. Да и сегодня в большинстве стран мира отнюдь не спешат выдавать полноценное гражданство всем, кто хочет в них поселиться.

Это законодательство не просто запрещает давать деньги в рост (правда, этот запрет уже касается только своих соплеменников), но и обязывает богатого человека дать деньги в долг бедняку (Исх. 22:24; Лев. 25:36). При этом запрещается отбирать у должника в качестве залога последнюю одежду и орудия труда, мучить его постоянным напоминанием о долге и, наконец, предписывается простить долг в особые годы (каждый седьмой год, отсчитываемый с момента заселения евреями Святой земли) (Втор. 15:2; 15:7—14; 24:10-17).