Точно так же этот закон запрещает отбирать за долги у бедняка землю — она может быть отобрана только до окончания ближайшего «седьмого года», то есть на период от нескольких месяцев до семи лет, а продана — максимум до ближайшего «юбилейного года», то есть не более, чем на 49 лет, после чего вновь должна быть возвращена ее владельцам (Лев. 25:14—29).

Чтобы обеспечить пропитание даже самым бедным членам общества, Пятикнижие предписывает оставлять для них не сжатым край поля и не собирать до конца урожай в садах и виноградниках — чтобы это могли сделать неимущие, а также — с той же целью — не подбирать упавшие при сборе жатвы колосья и плоды и ягоды при сборе урожая (Лев. 19:9—10). Запрещено также возвращаться и забирать забытый в поле сноп — он также должен достаться пришельцу, вдове или сироте (Втор. 24:19).

Закон Моисеев регулирует и отношения между наемным работником и работодателем, предписывая последнему честно и своевременно расплачиваться за выполненный для него труд (Лев. 19:13).

Одной из величайших новаций, провозглашенных Моисеем, стало объявление субботы днем абсолютного покоя, когда запрещено не только работать самому, но и нагружать работой членов своей семьи, наемных работников, рабов и животных. Мистическое и культовое значение субботы в иудаизме огромно, однако, даже не вдаваясь в глубинный смысл «седьмого дня», хочется отметить, что на протяжении даже не столетий, а тысячелетий народам древности казалось более чем странным правило, согласно которому человек должен посвящать один день в неделю отдыху и самопознанию, да еще и позволять отдохнуть своим рабам и животным. Понадобилась поистине целая эпоха, чтобы в сознании людей утвердилось понимание важности и справедливости введенного Пятикнижием «права на отдых».

Заповедь об обязательном соблюдении субботы встречается в Пятикнижии многократно, однако наиболее ярко ее фундаментальное значение проявилось в том, что она была включена в число Десяти заповедей (Исх. 20:8—10). Запрет на работу объявляется в Пятикнижии и в дни главных праздников — Песаха (Пасхи), Шавуота (Пятидесятницы), Рош а-ша-на (Нового года по еврейскому календарю), Судного дня и Суккота (Праздника кущей). Основой существования любого общества Моисеем было объявлено наличие справедливого, беспристрастного и неподкупного суда, не делающего разницы между богатым и бедным, знатным и простолюдином и т. д. (Исх. 23: 2—3, 6, 7—8; Втор. 1:17, 16:18). Отсюда становится понятным, почему многие страницы Пятикнижия напоминают законодательный кодекс, детально регулирующий имущественные отношения между людьми, а также определяющий наказания за различные виды уголовных преступлений. Эти страницы и в самом деле напоминают законодательные кодексы древних народов, да и было бы странно, если бы было иначе. Однако в области уголовного права Закон Моисеев с точки зрения гуманности представляет собой поистине гигантский шаг вперед по сравнению как с современными ему, так и более поздними кодексами законов древних народов. К примеру, смертная казнь, согласно Пятикнижию, полагается только за умышленное убийство, сексуальные преступления и за различные формы идолопоклонства. Человек, совершивший непредумышленное убийство, не подлежит смертной казни, но за родственниками убитого признается право на месть. Это право, однако, не распространяется на специальные города-убежища, куда и предлагается удалиться нечаянному убийце — то есть наказанием ему является изгнание из родных мест (Чис. 35:12). Причем Пятикнижие вводит в уголовное право и еще один, незнакомый, насколько известно автору, другим древним народам принцип: нельзя осудить человека на смерть на основе показаний только одного свидетеля или в том случае, если есть малейшее сомнение в истинности показаний свидетелей (Исх. 23:7; Чис. 35:30). В большинстве других преступлений Пятикнижие требует не тюремного заключения преступника, не нанесения ему какого-либо увечья (скажем, отсечения руки за кражу), а выплаты им денежной компенсации пострадавшему от его действий человеку. Даже пресловутый принцип «око за око, зуб за зуб», что ясно следует из контекста, трактуется именно как требование определить размер нанесенного увечьем материального и морального ущерба, с тем чтобы нанесший этой увечье человек выплатил его, а заодно оплатил и всю стоимость лечения (Исх. 21:18). Во всяком случае, именно так понималась эта заповедь в еврейском обществе на протяжении всего известного нам периода истории. В то же время существовала и небольшая группа крайне редко встречавшихся преступлений, за которые полагалось то или иное физическое наказание — палочные удары или даже отсечение руки (Втор. 25:2—3, 12).

Законы Пятикнижия принято делить на две большие группы — «мишпатим» и «хуким» (обычно переводятся как «установления» и «законы»). Смысл законов «мишпатима» логически объясним и понятен: к примеру, почему следует наказать вора, компенсировать ущерб, нанесенный чужому полю или любому другому имуществу, и т. д.

Под «хуким» же понимают Богоданные законы, которые человек способен понять лишь частично, либо они вообще непостижимы с рациональной точки зрения.

К таким заповедям относятся в первую очередь запреты на употребление в пищу всех животных, не имеющих одновременно раздвоенных копыт и жвачной системы пищеварения; рыб, не имеющих чешуи и плавников; различной морской живности; целого ряда птиц, в основном хищных, морской живности и пресмыкающихся (Лев. 11:2—44; Втор. 14:1, 19, 21); а также запрет на смешение молочной и мясной пищи и др. (Исх. 23:19; 34:15). К этому же ряду заповедей, безусловно, относятся заповеди о так называемой тумее («тумъе») — ритуальной нечистоте, в состоянии которой человек не должен был входить в Храм, вступать в интимные отношения с супругом и т. д. (Лев. 12:2-33, 14:2-10, 15:3, 15:16, 15:19— 29, 18:19 и др.), а также об очищении от нее (там же; Чис. 19:2-21).

Сюда же следует отнести и многие сексуальные запреты, смысл которых невозможно объяснить на основе человеческой логики, и многие законы, касающиеся коэнов — касты священнослужителей, а также порядка жертвоприношений.

На протяжении всех минувших веков неоднократно предпринимались попытки найти естественное объяснение этим заповедям. К примеру, запрет на употребление в пищу свинины (он упоминается в Пятикнижии особо, так как свинья имеет раздвоенные копыта, но не имеет жвачной системы пищеварения) пытались объяснить тем, что этот вид мяса является скоропортящимся, особенно в жарком климате Ближнего Востока. Моисей, дескать, запретил его евреям, чтобы избежать массовых пищевых отравлений (которых, как показывает история с перепелами, и без того было немало). Но если это так, то к такому же запрету должны были прийти и многие другие живущие в различных жарких странах Азии и Африки народности, однако у них его почему-то нет.

Запрет на вступление в интимную связь с женщиной в период месячных и требование ее омовения для очищения можно было бы объяснить требованиями гигиены или, как это делал Дж. Фрэзер в «Золотой ветви», мистическим страхом перед менструальной кровью, но в это объяснение никак не укладывается требование к женщине подождать до ритуального омовения еще семь дней после окончания месячных.

Таким образом, вольно или невольно мы приходим к выводу, что речь и в самом деле идет об иррациональных запретах, которые евреи исполняют потому, что они даны Богом. Это не исключает поиск их объяснения, но и не избавляет от исполнения, даже если такого объяснения не существует.