– Ты хочешь сказать, что это почерк Сестры?

Хелен то ли не верила до конца, то ли просто тянула время,не решив еще, что делать.

– Нет. – Мальчик покачал головой. – Сестра не знала грамоты.Она рассказывала, а брат Фома и брат Петр писали.

Я осторожно скосил глаза на сестру Луизу. Неужели она верит?Неужели не сложит сейчас руки в святом столбе или святой лодочке? Не одернетмальчика…

– Он говорит правду, – сказала настоятельница.

– Сестра-настоятельница, принц Маркус… – Хелен поднялась изкресла, склонила голову. – Я верю вашим словам. Но если это и впрямь откровенияСестры Марии… двумя раскаявшимися апостолами записанные… наш долг немедленновручить их Пасынку Божьему и скромно удалиться. Владеть этой книгой – гордыня игрех! Не нашим рукам ее касаться. Вы согласны, сестра?

Сестра Луиза молчала.

– А что ты скажешь, Маркус? – ласково спросила Хелен. – Яведь все понимаю. В моем замке хранятся мощи святого Яна Пражского… я знаю этоттрепет… Прикоснуться к святыне…

Ее голос был так мягок и одновременно тверд, что Марк отвелглаза.

– Ты почувствовал себя в ответе за святую книгу, забесценное сокровище, что оказалось погребенным в библиотеке… ты решил хранитьее… но зачем? Мальчик, ты добрый слуга Господа, и положение твое предписываеттебе быть в рядах самых ярых защитников веры… Так зачем же ты уподобляешьсятем, кто извращает веру? Зачем впадаешь в ересь и скрываешь от взглядов людскихсвятое писание Сестры и апостолов?

Летунья подошла к Марку, положила руку ему на плечо.Парнишка отвел книгу в сторону, сразу напрягся как пружина, но Хелен вроде несобиралась выдирать из его рук святыню.

– Маркус, у меня планёр. Летим в Версаль. Решим по дороге,что объяснить Владетелю… повинную голову меч не сечет. И твоему бедному другуИльмару облегчение… – Взгляд на меня и едва заметный взмах бровей. – И мне,которую угораздило тебе на пути попасться. И сестру Луизу, – вежливый кивок, –от большой беды избавишь. Неужели ты решил, что Владетель накажет тебя, есливернуть книгу?

– Сестра моя, ты не веришь. – Луиза еще сидела, прямая какпалка, вся закостеневшая. Но взгляд ее наливался огнем: – Графиня Хелен, тыслишком много провела в небе, чтобы преисполниться почтения к святыне. Тогдахотя бы подумай своей хорошенькой головкой! Девятнадцать веков эту книгупрячут! И не варвары, не язычники, не одержимые гордыней безумцы!

Настоятельница поднялась во весь свой немалый рост,простерла к Хелен руку:

– Сейчас ты сама впадаешь в грех, который приписываешьмальчику! Рискуешь судить о поступках Сестры и раскаявшихся апостолов!Опомнись!

Хелен подалась ей навстречу. Ее голос взвился:

– Да? Неужели? Святая сестра, я видела много чудесныхреликвий! Пила из колодца, что Сестра в пустыне вырыла, чтобы Искупителю водупринести! Частицу святого столба трогала! Писания подлинные видела! Рубища Искупителякасалась! Я все понимаю! Если эта книга и впрямь Сестрой надиктована…

Она вдруг замолчала.

– Почему ее прятали, графиня Хелен? – Настоятельницапокачала головой. – Подумай. Хорошенько подумай! Евангелие сквозь векапронесли, писания апостолов к нам дошли, а эту книгу – скрыли! Ее первымхранителем апостол Петр был!

– Говори, сестра. – Хелен кивнула. – Если я не права –покаюсь! Но в неведении не держи! Пока все, что вижу, – гордыня и преступление.И эта книга…

Луиза и Марк переглянулись. Миг – и книга скрылась, исчезлав Холоде. Хелен осеклась. Махнула рукой, будто смиряясь с безнадежностью спора,и отошла к окну.

– Они должны знать, – сказал Марк. – А то не помогут.

– Ильмар тоже? – Настоятельница спрашивала обо мне с явнымсомнением.

– На нем грехов смертных нет, а раскаяние все прочееочистит. – Марк глянул на меня, кивнул: – Скажи, сестра. Или я скажу.Искупитель всех прощать велел, Сестра людей на злых и добрых не делила.

Сестра Луиза кивнула, осенила себя святым столбом.Заговорила, и в голосе мелькнули неуверенные нотки:

– Граф Ильмар. Графиня Хелен. От имени Сестры прошу вас…помочь. Оставить прежние мысли и помочь!

– В чем? Святыню от людей скрыть?

– Когда Маркус пришел в монастырь… переодетый девочкой,затравленный… – ее глаза опять на миг потеплели, – я укрыла бы его в любомслучае. Долг мой – спасать и безвинных, и виноватых. Но когда я узнала правду…

– Тогда дай и нам узнать.

– Я скажу. – Марк сделал жест, словно умоляя Луизупомолчать. Видно, той не хотелось, очень не хотелось хоть чем-то с намиделиться. Но она не ослушалась. – Ильмар, Хелен… в этой книге – Слово.

– Какое слово? – не поняла летунья.

– Изначальное. То, которому Искупитель Сестру учил. ПервоеСлово, что в начале всего было.

Меня забила дрожь.

Хелен побелела как полотно.

Всем известно, от малых детей до стариков, что Слово,Искупителем людям подаренное, одно на всех.

Вот только произносим мы его по-разному.

Если кто, по дурости или по великой любви, что, в общем,едино, другому свое Слово доверит – Слова неравны будут. И опасность не в том,что можно свое достояние потерять, наоборот. То Слово, которое раньше звучало,в себя и новое вбирает. Вот если, к примеру, Хелен со мной поделится Словом, накотором запал ее планёра, да и всякие женские побрякушки, наверное, хранятся…Мне к ним все равно доступа не будет, никак. Мое Слово – от ее Слова произойдет.Может, оно и сильнее окажется, и я куда больше добра на него сложить смогу, новот Хелен в любой миг ко всему дотянуться сможет… ну, конечно, если будетдоподлинно знать, что там у меня спрятано.

Потому и хранят Слово, от детей родных, от жен любимых скрывают.Страшен искус. Как жить, зная, что все достояние в любой момент может томудостаться, кто тебя Слову научил? Не проще ли покончить с тем, от кого ниточкапротянулась?

Когда аристократ обучит наследника Слову – то еще игрушкамалая. К главной казне все равно доступа не будет. Надо со Слова на Словоценности передать… если успеешь, конечно… А вот если ценностей особых нет,кроме самого Слова, – то велик искус… велик…

И понятно, что то Слово, что в начале было… котороеИскупитель произнес, римских солдат устрашая, нож Сестрой принесенный да копьяв него нацеленные разом в Холод пряча…

Это Слово – самое главное.

Словно дерево, от тонкого корня растущее, крону до небараскинувшее, тянутся, ветвятся Слова, в которых сила и власть всей Державы.