– Твоя дочка. Она позвонила, чтобы мы ее поздравили.

Он вернулся в спальню с улыбкой на лице. А я отправилась в ванную.

За завтраком мы обсуждали звонок Марины.

– Ты уже купил ей подарок? – поинтересовалась я.

– Нет еще.

– А что ты ей хочешь подарить?

– Пока не знаю, что-нибудь дорогое. Сама знаешь, что мы, разведенные отцы, всегда должны делать своим детям дорогие подарки. А ты сумеешь на какое-то время освободиться и пообедать с нами?

– Обязательно постараюсь.

– Она была бы очень рада, да и я тоже: мне невесело обедать с детьми одному – это ведь как лишнее напоминание о том, что я их покинул.

Я смотрела на него, пока он намазывал свой тост маслом. С той стороны до меня долетал лимонный запах одеколона, которым он всегда пользовался.

– Что-то ты сегодня то и дело скатываешься на темы разводов.

– Я напишу книгу полезных советов – “Разведенный отец. Фокусы и рецепты”.

– И ведь может получиться бестселлер.

– Если хочешь поучаствовать, напиши раздел про мачех.

– Нет, я напишу свою собственную книгу – “Женщина-полицейский, уволенная с работы. Учебник выживания”. Все, бегу. Уже страшно поздно.

Ведя машину, я думала о Марине. Сама того не ведая, бедная девочка снова оказывала на меня давление. Любая ласка, даже самая мимолетная, порождает в том, кто ее получает, чувство должника, и объясняется это исключительно тем, что мы не хотим рушить тот положительный образ, который сложился в голове любящего нас человека. Наверное, единственный способ жить абсолютно свободно и независимо – это жить без всяких привязанностей.

Гарсон уже ждал меня в комиссариате, потому что, как и всегда, явился туда раньше, чем я. Он успел провернуть массу дел и сразу же сообщил мне, что связался с Росарио Сигуан и они условились о времени и месте допроса. На сей раз она явится на нашу территорию. Гарсон принял такое решение из весьма простых соображений: роскошная обстановка ее жилища не должна влиять на нас, а значит, и на ход допроса. Гарсон предложил ей самой выбрать время, и они остановились на двенадцати часах. Он хотел, чтобы Росарио ни в чем не чувствовала принуждения и чтобы беседа получилась как можно более естественной. Меня двенадцать тоже устраивали, но я тотчас стала прикидывать, успею ли пообедать вместе с Маркосом и Мариной. Я не ожидала каких-то великих открытий от допроса младшей дочери Сигуана, поэтому про себя решила закончить беседу не позднее половины второго. Тогда к двум я смогу подъехать в ресторан, а за утро, до двенадцати, составлю отчеты, которые потребовал судья. Этим я и занялась.

В одиннадцать, вместо того чтобы пойти выпить кофе с Гарсоном, я рванула в ближайший универмаг, чтобы выбрать подарок Марине. Правда, оказалось, что я ничего не смыслю в подарках для детей, поэтому как зомби бродила по разным отделам с игрушками и все никак не могла ни на чем остановиться. В конце концов я склонилась к самому надежному варианту и пошла в секцию книг и канцтоваров. И сразу же увидела фантастический пенал с цветными карандашами, который охотно купила бы и себе самой. К пеналу я добавила книгу из серии сказок разных народов, разделенной по странам. Начинали серию японские сказки, которые с детства запомнились мне какой-то особой кровожадностью. Уже двигаясь к выходу, я заметила на полках для взрослых биографию Айседоры Дункан “Предвестница современного танца”. Почему бы и нет? Мне всегда казалось полной глупостью, когда уже подрастающих детей кормят специально для них изготовленной духовной жвачкой. И я купила книгу.

В комиссариат я вернулась, неся в руках кучу пакетов. К сожалению, утром мне не пришло в голову поинтересоваться астрологическим прогнозом для себя на этот день. Сделай я это, предупреждение о грядущей опасности заставило бы меня как можно незаметнее проскользнуть в свой кабинет. А теперь я, разумеется, столкнулась в коридоре с комиссаром Коронасом.

– Петра, что я вижу? Вы, судя по всему, решили прогуляться по магазинам! Рад за вас! Жаль только, что отчеты, которые требует судья Муро, вот уже неделю лежат без движения.

– Я как раз только этим все утро и занималась… Просто сегодня день рождения моей падчерицы и…

Он глянул мимо меня и удалился, ворчливо приговаривая:

– Чтобы до конца дня все отчеты лежали у меня на столе. Понятно?

– Понятно, все будет сделано, – прошептала я и едва слышно чертыхнулась, проклиная свою судьбу.

Росарио Сигуан явилась ровно в двенадцать – в сопровождении мужа. Мы пригласили ее пройти в мой кабинет, и тут она заявила, что хотела бы, чтобы муж все время находился рядом с ней. Для нас эта просьба была неожиданностью, и мы не сразу нашлись с ответом. Гарсон глянул на меня, вопросительно приподняв бровь, а я отрицательно покачала головой. Результат моего отказа сразу же отразился на состоянии свидетельницы: ее и без того хрупкое и невесомое тело стало еще более жалким. Взгляд у Росарио стал глубоким и испуганным, и смотрела она на нас так, словно мы могли в любой момент наброситься на нее. Она села на самый краешек стула. Вид у нее был такой беззащитный и взвинченный, что я спросила себя, как такому существу вообще удается жить среди людей. Я заговорила мягким голосом, стараясь не напугать ее еще больше:

– Росарио, я не знаю, говорил ли вам кто-нибудь, что в деле об убийстве вашего отца есть новости.

Она не проронила ни звука, глядела в пол и боялась даже шелохнуться, так что казалось, будто ей хочется раствориться в воздухе. Не меняя тона, я продолжила более настойчиво:

– Наверное, что-то вам рассказала ваша сестра Нурия, правда ведь?

– Нет, – ответила она совсем тихо. – Мне об этом рассказала сестра Элиса.

– Та, что живет в Соединенных Штатах?

– Мы иногда переписываемся по электронной почте.

– А я и не думала, что она настолько в курсе здешних дел.

– Ей обо всем сообщает сестра Нурия.

– А вам – нет?

– Она боится, что любая новость об отце сильно подействует на меня. Она знает, что я очень любила его и очень тяжело переживала его смерть.

– А ваша сестра Элиса ничего такого не боится?

– Элиса, она более прагматичная, – ответила Росарио едва слышно.

– А вы не могли бы говорить чуточку погромче? – вежливо спросил Гарсон.

– Хорошо, – произнесла она на этот раз слишком громко.

– Вы плохо себя чувствуете, Росарио? – спросила я. Она помотала головой, и я продолжила задавать вопросы:

– Вы часто видитесь с вашей сестрой Нурией?

– Не очень.

– Почему?

– И у нее, и у меня много работы, но иногда мы вместе пьем кофе.

– Но вы не поссорились, не было между вами никакой размолвки?

– Никакой размолвки. Все в порядке.