Я обессиленно замолкаю. Наверное, будь на месте Маргариты другая женщина, она бы давно уже послала меня туда, куда я совсем недавно слала всё сущее, за такие "советы". Но нет. Рита слушает, выслушивает от и до, только что не конспектирует.

— Есть ещё кое-что, что ты должна знать.

Маргарита глядит на меня, молча, пристально, внимательно. Бледненькая, худенькая, беленькая, всё ещё никакая, по сравнению со мной, но внезапно мне кажется, что она — этакая шкатулка с двойным дном. Я так мало её узнала, мы так мало общались, пока она злилась на меня и наши отношения с её обожаемым с первого же дня, первого же взгляда Энтони. А теперь я доверяю ей свою жизнь, свой секрет. Не проще ли ей будет попросту меня сдать своей непосредственной наставнице, главе своего факультета? Та вина в её глазах могла быть просто порывом, возможно, адептка второго курса, водный маг Рита Хэйер как следует обдумает все возможности и…

— Говори, — тихо произносит она. — Ненавижу их всех. Всех их ненавижу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От изумления я приподнимаюсь со своей лавки, забыв о том, что должна выглядеть умирающей.

— Ты…

— Я знаю про твоих родителей, — говорит Маргарита. — Я знаю и про других. Их было двенадцать. Их всегда двенадцать — проклятое число. Старсы, Лаэны — жена и сын нашего ректора, ты наверняка знаешь.

На секунду меня охватывает такой леденящий ужас, что я забываю и о себе, и о Джеймсе — всё это кажется такой мелочью. И я произношу почти тем же шелестящим голосом, как мертвец там, в королевском замке.

— Вейл, Мэнтисы…

— Райкун. Брок, Кодайлы, — продолжает Рита.

Мы смотрим друг на друга.

— Зачем?

Рита молчит, крутит в пальцах край белой простыни.

— Мэнтисы наши дальние родственники, — неожиданно говорит она. — С Карой Мэнтис мы дружили в детстве, все нас звали сестрёнками. Они были, ты уж извини, как твои родители — не очень богатыми, но очень одарёнными, дядя Артур заканчивал факультет смерти, про тётю даже не знаю, он избегал общественной деятельности, в столице не появлялись, жили, ну… жили, как простые люди. К ним пришли и попросили поучаствовать в одном важном… эксперименте. Очень значимом для страны и всё такое, особенно в такой переломный период, когда король нездоров и решалось, кто останется на троне. Кто вообще останется из возможных претендентов.

Я понимаю, что тоже сжимаю простыню в руке, так, что ногти впились в ладонь.

— Они отказались, категорически — это я знаю точно. Их убили, Нелли. Всех. Отравление, знаешь ли. Маги, живущие в глуши, так любят дикие лесные ягоды, так плохо в них разбираются, а помощь была так далеко, — её улыбка больше похожа на оскал. — Отец не хотел, чтобы я сюда поступала, но я настояла. Хотела понять хотя бы что-то.

— Поняла?

— Не знаю, как бы я поступила, если бы мне предложили выполнять… особые поручения, — после паузы произносит Рита. — Ты согласилась… Мне не предложили. Но леди Сейкен давно обратилась ко мне с просьбой немного рассказывать о тебе. Я сразу поняла, что она тоже… из этих.

— Я не знала, ничего не знала! — я вскидываю руку. — Не знала, чем мне придётся там заниматься.

— Ничем хорошим.

— Ничем, — эхом отзываюсь я. — Но и ты согласилась… почему?

— Не я, был бы кто-нибудь другой, — пожимает Рита узкими плечами. — Я рассказывала далеко не всё, поверь. И сейчас она доверяет мне, надеюсь. Думает, я влюблённая ревнивая дура.

— Влюбленная, — киваю я.

— Сердцу не прикажешь, — криво ухмыляется Рита. — Но, возможно, не настолько дура, какой кажусь. И зла тебе не желаю. Всё, чего я хочу — немного попортить их игру. Как видишь, я не амбициозна.

Так странно, говорить с ней… вот так. За последние пятнадцать минут мы сказали друг другу больше, чем за два года.

Я кладу руку на живот. Рита смотрит на меня, и что-то такое мелькает на её лице, лёгкая тень. Не дура, да. Но действительно влюблённая — и ревнивая.

— Маги смерти всегда хотели быть в стороне от политических игр, — хмыкает она невесело. — Такой вот парадокс. Еще смешнее то, что проклятие на Тарольских наложили маги жизни, но только маги смерти могут их облегчить, обычно — ценой собственных жизненных сил, энергии. Беременность дает тебе двойную силу, у маленьких детей лет до трех тоже… особая энергетика. Сейчас такой напряженный момент. У Его Величества Гриона на грани жизни и смерти оказался двоюродный брат, он активно выступал против сторонников введения предельной меры наказания для магов, использующих дар…

Дверь резко открывается, сэр Джордас заходит в целительское крыло, не глядя ни на Риту, ни на меня.

— У нас есть пять минут. На всё.

Я подскакиваю на месте.

— Иди, — отрывисто говорит Рита. — Иди, я сделаю, что смогу. Но помни — ты сама мне его оставила. Мне. Потом не жалей. Твой выбор.

Я выхожу за Джордасом, и не смотрю на Риту Хейер, стараюсь не думать в этот момент ни о её последних словах, ни о ней самой.

/прошлое/

Прочь из Академии, подальше от столицы. Деньги на первое время у меня были, а когда закончатся… я знала, где взять ещё.

Не мои деньги, Джордаса. Джордас одолжил мне денег и помог выбраться из Академии, а я обещала дать о себе знать. Соврала. Пусть забудет обо мне.

Это было нечестно. Эгоистично. Но что я могла дать ему взамен, кроме скомканной фальшивки из несуществующих чувств и надежды, которая никогда не будет оправдана? Или это было бы лучше, чем ничего? Можно было хотя бы поцеловать его напоследок, с меня бы не убыло.

…я пожала его руку. Пообещала что-то на словах. Слова не так болезненно будет вспоминать, как прикосновения. Он меня забудет. Они оба меня забудут.

Как ни странно, но я беспрепятственно смогла уехать. Несколько раз незаметно путала воспоминания случайным подвозившим меня людям — подобному фокусу я выучилась давно, еще на первом курсе. Потом испугалась, что это выдаст мой путь даже быстрее. Меняла экипажи, переодевалась, сжигая дотла старую одежду, стараясь ничем не выдать своё обладание даром и прикрывать иллюзией волосы и глаза. Иллюзии я тоже накладывала отлично.