Я выждала еще немного, по примеру Ларса дорвала несчастную рубашку и соорудила повязки на ладони. Ухватилась за верёвку, ногой проверила выступ на прочность. Ветер холодил лицо, а вот дыхание моего лучшего друга было таким заманчиво тёплым…

Это во мне есть что-то плохое, во мне — не в нём. И в смерти леди Сейкен виновата я. И это я сожгла тогда зомби-библиотекаршу, хотя могла бы придумать что-то другое. И я, которая любит одного, могу смотреть и на другого, других, не то что бы планируя, но — предполагая… Не говоря о том. что я родилась во лжи собственной матери, и ложь прекрасно вписывается в мою жизнь

Я спустилась вниз, Ларс-таки поймал меня, но я тут же вырвалась, не желая продлевать такую согревающую близость. Веревка болталась вдоль стены, и я со вздохом решила попросту её сжечь. В конце концов, всё равно ничего доказать мы бы не смогли… однако в последний момент передумала. Объяснить Ларсу, чего я хочу, без слов было сложно — а вот Габриэль понял бы меня сразу! — но в итоге мы соединили наши плетения, выстроив сложную конструкцию из земляной змейки с огоньком на спине, доползшую до самого верха. В итоге веревка наконец-то свалилась к нашим ногам, я осмотрела с умным видом обожженный кончик и намотала ее себе на шею.

…Габриэля я нашла быстро. К счастью, одного, хотя никакое сопровождение мне бы не помешало. Мы остановились друг напротив друга, он — идеальный с ног до головы, хоть сейчас на королевский приём, и я — в рваной и грязной рубашке, брюках, пыльных насквозь, с расцарапанными руками, всё ещё обмотанными кусками ткани, верёвкой на шее и взбитым облаком волос. К тому же эхо чужого, почти случившегося поцелуя всё еще витало у моего лица, я чувствовала, как горят щёки.

" Ты будешь оправдываться слишком сильно для того, кто ни в чем не виноват…"

Я делаю шаг к нему первой. Габриэль снимает очки, и я делаю еще шаг, а потом еще — и замираю, не хочу его испачкать. Но Габ пачкается об меня сам.

"Джейма, я тебя убью!", — говорит он мне беззвучно и так… ожидаемо-долгожданно, а я смеюсь и целую его в губы, как еще никогда, кажется, не целовала. Печати захлопнулись, мир давно уже погрузился в топкую слепую тишину, но мне не нужен голос, чтобы выдохнуть Габриэлю прямо в рот:

— Убивай.

Начало ноября стало ожидаемо морозным. Озерцо у леса с большими удобными и плоскими камнями, разбросанными вокруг, словно самой судьбой предназначенное для наших общих встреч, к разговорному часу замерзало, сковывалось тонким льдом, и тот из нас, кто приходил к нему первым, развлекался обычно тем, что ломал хрупкую и хрусткую ледяную корочку магическим или механическим способом. Глядя на поверхность озера, всегда можно было сказать, кто освободился с занятий и от прочих важных дел раньше. Ларс наносил поверх льда изящные, словно шоколадные узоры тёмной сыпучей землёй. Габриэль занимался примерно тем же, но его рисунки были из замерзших струек послушной ему озёрной воды. Я прожигала в тонком льду лунки в виде геометрических фигур.

А упрямо прибившийся к нам Джеймс, не особо заморачиваясь, набирал горсть гальки покрупнее и швырял её в озеро.

— Примитив, — не сдержалась я, когда однажды мы оказались с ним там вдвоём, и я, воровато оглядевшись, позволила себе дружески пихнуть его в бок.

— Зазнайка, — тут же откликнулся Джеймс и не менее дружески щёлкнул меня по лбу. Для такого холодного ноябрьского дня он был слишком легко одет, без шапки и с голыми руками и шеей. Конечно, внутренний огонь его согревал, но я, выросшая не в семье магов, с не в меру заботливым отцом, не считала это за аргумент.

— Иногда мне кажется, что тебе лет восемь, не больше.

— Кто бы говорил!

— Наверное, мы бы дрались в детстве.

— Можем подраться и сейчас, — Джеймс дошвырял все заготовленные камни и повернулся ко мне. — Не представляю, как вы тут глухие ходите, это же кошмар какой-то.

— Как, как… Кое-как. Помнишь, каким зомбиарием мне казался второй курс в прошлом году?

— Помню. А ещё помню, как ты нахрюкалась на празднике посвящения и рыдала на ступеньках общежития.

— Нашёл, что вспомнить. У вас что, назначили дату посвящения?

— Ага. Через пять дней.

— Уже знаешь, кого из девчонок пригласишь?

— Трудно выбрать из двенадцати страстно желающих.

— Позёр. Подозреваю, что выбирать попросту не из кого. А ведь даже меня в прошлом году приглашали девчонки.

— Вот уж не знаю, надо ли этим гордиться… Кстати, — Джеймс снова ухватил пару камней и прицелился. — Подумываю выбраться в город за тем целебным снадобьем по рецепту твоего профессора.

Я посмотрела в его непривычно серьёзное лицо, обветрившиеся губы и потемневшие от холода глаза.

— Последние мозги отморозишь, не смей. Ты бы ещё голышом сюда вышел.

— Думаешь, всё у меня настолько плохо с девчонками и это единственный способ? Не переживай, сестрёнка, как-нибудь…

— Думаешь, ниглисиум сможет сдержать пробудившийся огонь?

— Хотя бы немного, — Джейси всё-таки удивительно быстро переходил от кривляния к серьёзности и, к сожалению, обратно тоже. — Я и воздухом неплохо владею, так что…

— Просто тебя, как и Ларса, тянет на драму, — я вздохнула и принялась телекинезом тоже притягивать мелкие камушки. — Хочется тайн и интриг, как будто их и так мало в твоей жизни.

— А тебе не хочется? Почему вы про верёвку никому не сказали?

— А кто бы нам поверил?

— Тебе бы поверили.

— Хватит, — прошипела я. — Сговорились вы все, что ли? Словно я какая-то…

— Поговори с Джордасом. Самое слабое звено. Слабое по отношению к тебе, я хочу сказать.

— Прекрати!

— Когда ты проходишь мимо, у него становятся та-акие глаза! — Джеймс скорчил жуткую физиономию и снова собрался, неуловимо быстрый, словно мим на базарной площади. — Так извлекай из этого пользу. Расскажи про верёвку, попроси ниглисиум…

— Он приглушит всю твою стихийную магию, а не только огонь.

— Ну и что? Буду считаться середнячком, я и не собираюсь звездить. Кстати, — Джеймс щурит глаза и подходит ближе, ни дать ни взять, суровый супруг, поймавший благоверную на измене. — Тут какие-то слухи ходили о том, что ты и этот самый сиганувший с башни Лен куда-то выезжали из Академии, в конце первого курса. Это правда?

— Интересно, когда и как успевают ходить слухи при нашей загрузке и наложенных печатях, — пробормотала я, не желая поднимать тему выездов, и отступила назад, почти уткнувшись затылком в подбородок бесшумно подошедшего сзади Габриэля.

…нет, времени и голоса решительно не хватает на всех важных для меня людей.

Разумеется, никакого ниглисиума для заигравшегося в шпиона под прикрытием Джеймса я просить не стану. Но поговорить с сэром Джордасом действительно стоило. Все эти "та-а-акие глаза", конечно, полный бред, но, положа руку на сердце, почти с самой нашей первой встречи я знала, что могу добиться от него почти что всего, чего захочу. Вопрос только в том, захочу ли.