Сердце ударило гулко, как колокол, пересохли губы и она внезапно забыла все английские слова. И русские тоже. Но почему-то крутилась в голове особые итальянские фразы, которыми пичкала студентов  преподавательница.

Луиза Арнольдовна была дама практичная. Несколько уроков посвятила теме «Романтические отношения и брак» и научила студенток – а их в группе было большинство – фразам, которые наверняка пригодятся юной туристке в стране помидоров, спагетти и темпераментных мужчин.

И вот эти-то фразы и всплыли ни с того ни с сего...

«Sei l’uomo dei miei sogni.

Tu sei quello che stavo aspettando.

Baciami».

«Ты – мужчина моей мечты. Ты тот, кого я ждала. Поцелуй меня...»

Марианна тряхнула головой, собираясь с мыслями.

– Buonasera, signore,* тьфу, good evening, добрый вечер, – пробормотала она скороговоркой.

– Добрый вечер. Приступим?

Они сели. Марианна открыла тетради.

– Нужно оценить ваш уровень. Я дам вам несколько заданий, потом мы побеседуем. Так я пойму ваши потребности и составлю подходящую программу для занятий, – сказала она по-английски. Петр Аркадьевич кивнул, но она все же повторила по-русски, потому что не была уверена, что он все понял.

Он тоже не в своей тарелке. Плечи напряженные, брови сошлись на переносице.

Наверное, ему неловко чувствовать себя учеником! Такое бывает со взрослыми, которые угодили на школьную скамью. Он же большой босс, говорит остальным, что делать... а теперь стесняется показать свою некомпетентность.

Ой, а вдруг он боится, что она будет над ним смеяться? Виола рассказывала, что ее взрослые ученики бывают ужасно закомплексованные, и их головушки полны разных предрассудков.

А может, все не так: Аракчеев считает, что молоденькая учительница не сможет учить его правильно? Сейчас как начнет вмешиваться и перебивать…

Марианна посмотрела на него опасливо. Он ответил ей непроницаемым взглядом и поинтересовался:

– С чего же начнем?

Первое занятие Марианна всегда начинала с игры. Но Петру Аркадьевичу  игры не подойдут. Совсем. Он их не любит. А почему? Боится выглядеть глупо? И импровизации тоже не для него… он любит, чтобы все было четко и по плану.

Он умеет читать, но не вслух. Он не знает, как правильно произносить английские слова. И разговорных навыков у него нет.

Ладно, проверим…

Есть приемы, которые сработают всегда и везде, с любым учеником, даже таким непростым, как Петр Аркадьевич! Это – улыбка. И похвала. Да! Он ругал ее за незаслуженную похвалу дочери, но посмотрим, как он запоет, если отмечать любой его успех, даже самый маленький!

Настроив себя таким образом на победу, Марианна с отчаянной решимостью приступила к делу.

Впрочем, стоило произнести первые слова, как все планы и намерения вылетели из головы. Марианна стала неуклюжей и растерянной. Как первокурсница-практикантка, которую впервые поставили вести урок в старшем классе, а она забыла все, что нужно говорить.

– Пожалуйста, прочитайте этот текст вслух, –  собственный голос звучал для нее чужим, как со стороны.

Аракчеев придвинул учебник и приступил к чтению. Марианне тут же захотелось схватиться за голову. Понять его было непросто. Какие-то знакомые слова он читал верно, но глотал звуки, и произношение у него было жестким, «немецким».

Марианна упорно продолжала улыбаться.

Текст она подобрала по теме «Мой рабочий день». Когда Петр Аркадьевич закончил, она попросила по-английски:

– Теперь, пожалуйста, расскажите о своей работе.

Он задумался. Марианна решила подбодрить его наводящими вопросами, как всегда делала в случаях заминки:

– Опишите ваш обычный рабочий день. Во сколько вы приезжаете в офис? Что вы делаете, когда заходите в свой кабинет?

– Пожалуйста, не перебивайте. Вы мешаете мне сосредоточиться, – сухо попросил Петр Аркадьевич.

– Скажите это, пожалуйста, по-английски.

С этим Петр Аркадьевич справился. Они медленно беседовали, выполняли упражнения. Марианна видела, что Аракчееву было нелегко. На его лбу блеснула капля пота, на виске билась жилка. Слова он подбирал мучительно долго, но не заикался и не мычал. Он сохранял уверенность в себе даже в такой непривычной для него ситуации.

Но и Марианне было не легче. Во-первых, она боялась опростоволоситься. Потому что вбила себе в голову, что ее педантичному ученику нужна более строгая и серьезная учительница. Он ведь и сам об этом постоянно говорил, как же было подумать иначе! Поэтому ей приходилось сдерживать природную живость и забыть о спонтанности. Она превратилась в деревянную куклу, и это ей не нравилось.

Вторая причина, по которой у нее отнимался язык и мысли убегали в сторону, тоже была ясна.

Аракчеев сидел слишком близко. Слишком спокойный, слишком красивый, слишком элегантный. Ну что за привычка ходить дома при полном параде! Хоть бы галстук снял перед уроком. Она теряется в присутствии мужчин в галстуке.

Марианна украдкой изучала его строгие плечи, обтянутые сшитой на заказ рубашкой, и его крепкое запястье с широким браслетом часов, и длинные пальцы с золотистыми волосками на тыльной стороне, и ее сердце колотилось все сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда Петр Аркадьевич слушал ее вопросы и объяснения, он смотрел на ее губы, на ее лицо, пристальным неподвижным взглядом. И тогда у нее кружилась голова и появлялась слабость в коленях. Стоило ей заглянуть в его мерцающие зеленые глаза, она мигом забывала все, что собиралась сказать. А когда он случайно коснулся ее руки, кожу обожгло жаром, как будто она дотронулась до раскаленных углей.

Этот урок оказался самым сложным в ее жизни. Ей стоило огромных усилий вести себя невозмутимо и уверенно.

Она решила смотреть в учебник, а не на Петра. Потому что она могла не выдержать. Она сбежит. Или поцелует его. Или упадет в обморок от избытка переживаний.

Сердце прыгало в груди, как встревоженная птица, голос не слушался.

И ей никак, никак не удавалось наладить контакт с учеником! Она его не чувствовала. Точнее, она чувствовала миллион вещей одновременно, волнующих и безумных, но она совершенно не могла понять, нравится ли Петру Аркадьевичу заниматься, или он лишь терпит из вежливости.