срок контракта Иксанова в ранге генерального директора Большого театра. Было очевидно, что его должны заменить, но кое-кто из очень заинтересованных людей боролся вовсю, чтобы контракт Анатолию Геннадьевичу продлили.

Меня неожиданно вызвали «наверх». Сказали, что ни у кого нет сомнений по поводу моей кандидатуры в качестве директора ГАБТа: есть и опыт, и знания, и понимание дел. Но нужно письмо поддержки этой инициативы за подписью ряда влиятельных людей в мире искусства. С одними поговорили без меня, с другими разговаривал я лично. Текст письма был установлен свыше, его подписали: Е. В. Образцова, М. Л. Лавровский, Ю. К. Владимиров, З. Л. Соткилава, В. А. Андреев, М. А. Захаров, А. Б. Фрейндлих, И. А. Винер, Г. В. Хазанов, М. К. Леонова, О. П. Табаков.

В тот момент маятник моей судьбы качался с какой-то сумасшедшей, невероятной амплитудой: от назначения на пост директора ГАБТа до увольнения меня, якобы за прогулы, из того же ГАБТа!

Когда в театре и за его пределами стало известно про письмо, мои заклятые «друзья» переполошились, устроив теперь уже просто нечеловеческий скандал. Первым в него ретиво включился Швыдкой, имевший большие интересы в Большом театре. Он стал обзванивать всех, кто подписал письмо, настаивая, что я – лгун, всех уважаемых людей обманул, обвел вокруг пальца. В какой-то центральной газете тут же напечатали его открытое письмо, уличавшего меня в недостойной афере.

Соткилава моментально отозвал свою подпись. Его многолетняя партнерша – М. Касрашвили, заведующая оперной труппой ГАБТа, припугнула Зураба, что ему не дадут в театре отпраздновать юбилей.

Захаров, который, встречаясь со мной, не уставал повторять, как он меня любит и уважает, тоже переменил свое мнение. Реплика Короля – Е. Леонова из фильма «Обыкновенное чудо», которую Марк Анатольевич так любил повторять в своих интервью, как нельзя лучше соответствовала его поступку: «Когда при нем душили его жену, любимую, он стоял, гладил ее по руке и говорил: „Потерпи, может быть, обойдется!“»

Ни Лавровский, ни Владимиров от меня не отказались. Винер моих «доброжелателей» послала к чертовой бабушке, Табаков тоже сказал: «Я ничего писать не буду, я так считаю». Фрейндлих написала письмо такое, что они не могли его опубликовать. Хазанов тоже их не пожаловал. Леонова хранила молчание.

Самым страшным ударом, настоящим шоком в тот момент для меня стал не скандал, затеянным Швыдким, не решение Соткилавы с Захаровым, а то, что от меня отказалась Е. В. Образцова. На протяжении многих-многих лет она была мне большим другом. Какая-то из центральных газет сразу напечатала ее покаянное письмо Иксанову и что в связи с моим обманом она отзывает свою подпись…

Не сделай Елена Васильевна этого, моя судьба, скорее всего, сложилась бы иначе. Имя Образцовой, всемирно известной, титулованной певицы повернуло ситуацию против меня, стало решающим моментом, чтобы вопрос о моем назначении на пост директора ГАБТа был, как говорится, снят с повестки дня. Я прекратил с Леной общаться.

42

В 2013 году, я был уже ректором АБР им. Вагановой, у Образцовой намечался юбилей. Она начинала его праздновать в Петербурге сольным концертом в Президентской библиотеке. Я крайне удивился, увидев у себя в кабинете в часы официального приема директора Культурного центра Елены Образцовой в Петербурге Ирину Чернову.

«Николай Максимович, – начала она официально, – только выслушайте меня, не перебивайте. Пожалуйста, придите на юбилей Елены Васильевны. Может быть, вы сможете сказать ей какие-то слова…» – «Хорошо, приду с удовольствием, – сказал я, стараясь держать себя в руках, – и прочту ее письмо, которое она написала против меня. Вслух со сцены, пожалуйста! У меня корона не упадет с головы. Эта женщина все время кричала, что я достойнейший, честный человек, что я единственный, кто не подписал письма против ее мужа, когда Жюрайтиса увольняли из Большого театра. А потом она взяла и сделала мне такую гадость…» – «Коль, – вдруг обратилась ко мне Ира, – я тебя как мать прошу. Поверь, ты потом миллион раз скажешь себе спасибо, что переступил через эту черту…» Смысл ее слов я понял позднее.

Через несколько дней я купил цветы и пошел в Президентскую библиотеку на юбилей Образцовой. Сидел там и думал: «Цискаридзе, ну, будь выше этого, пусть ей будет стыдно за то, что она сделала». Первым среди поздравляющих я вышел на сцену.

Увидев меня, Лена в голос: «Ах!» Вцепилась в мои руки, зашептала: «Пожалуйста, только не уходи! Не уходи! Зайди ко мне за кулисы, мне очень надо с тобой поговорить! Колька, очень прошу!» В перерыве зашел к ней. Она вся на нерве: «Солнышко, прости меня, родной! Сколько раз я себя корила за то, что сделала! Меня Касрашвили заставила, кричала, что никогда больше меня на сцену Большого театра не выпустит, не дадут ни один юбилей справить, не дадут спеть ни одного спектакля… Они на меня так давили, обманули во всем!»

Выслушав искреннее покаяние Образцовой, я нашел силы, чтобы через себя переступить, все ей простил. Любил я ее. Мы снова стали общаться.

В том же 2013 году 26 декабря праздновался юбилей – 50-летие творческой деятельности Е. В. Образцовой в ГАБТе.

После гала в числе других приглашенных Еленой Васильевной я спустился в банкетный зал под названием «Янтарный», появившийся в «историческом» здании, вернее под ним, на уровне метрополитена, проходящего совсем рядом, после «реконструкции». Залом это помещение назвать трудно – низкий потолок, тесно и неуютно, да и банкет, устроенный театром, удивил меня своей, мягко говоря, непритязательностью и плохим шампанским.

Выяснилось, что на все просьбы Образцовой по поводу организации и проведения того вечера со стороны театра следовал ответ: «Не входит в смету! Невозможно!» Да и что тут обсуждать, если Образцова – певица с мировым именем не спела на сцене ГАБТа ни одной премьеры! Единственным исключением оказалась опера Ж. Массне «Вертер», в которой Елена Васильевна выступала еще и режиссером-постановщиком.

Словно утешая себя, Лена мне тогда сказала, что на следующий год, то есть, в 2014 году в Большом театре состоится «Бал Образцовой» и там все будет по другому. Потому что бал будет проводить сам Фонд Образцовой, а не Большой театр. Год начинается – и разносится весть, что Лена тяжело больна…

Приезжая в Петербург, Образцова меня всегда навещала. Мы пересекались, болтали о том о сем, много смеялись, никогда не обсуждая ее самочувствие. Она была очень жизнерадостным, жизнелюбивым человеком, даже вида не подавала, что плохо себя чувствует.

43

Октябрь 2014 года, второй год моего ректорства в АРБ им.