Я кликнула на самую новую запись. Тема: Реза на радио.

Внимание всем!!!!!! Реза сегодня утром на радио!!!! Можно слушать и в интернете. Вот ссылка.

Комментарии:

Реза, отлично получилось. Обнимаю, чмоки. Вуши.

По-моему, надо было нас спросить. Ты же чуть не проболталась. Так нельзя. Ката.

Я все пропустила. Не знаете, где можно послушать запись? И Ката, я думаю, ты бы тоже так поступила, нет?

О чем там Реза чуть не проболталась? Безвелика.

Реза чуть не сказала название форума, но все-таки нет. Ничего не случилось, успокойся, Ката. Вуши.

Я шпионила за шпионами. Двойной агент. Мне стало не по себе.

– И? – спросил Юрек.

Я испугалась.

– Что, что? – пролепетала я. Я почти о нем забыла. – Читаю вот.

– Скажи, если найдешь что-нибудь захватывающее. Что-нибудь про Шарлотту, например. – И он снова засвистел.

Юрека я тоже подозревала, потому что это же его телефон. Мне казалось правильным для начала подозревать всех, кроме себя. Это повышало вероятность того, что я окажусь права, и к тому же успокаивало. Самая глупая ошибка детективов – счесть кого-то невиновным только потому, что он выглядит так, будто никогда не совершал ничего плохого.

Первое: в передаче информации о нас на форум «Свора девчонок» подозреваются все. Особенно Матео Штрайтер.

Второе: я вне подозрений.

На экране внизу появилось окошко чата.

Энни написала: «Привет, Гезина. Есть новости? Знаешь что-нибудь о девочке в больнице? Где остальные две?»

Стоило мне думать, что я единственная сто процентов вне подозрений, как вдруг я обнаружила, что пишу: «Привет! Я знаю только…» – я писала от имени кого-то, кого я, судя по всему, знаю, только не знаю, кого именно, – «что у Иветты пищевое отравление».

Я написала «я», а это было совсем не так.

Значит, это один из парней. Но который? Матео – странный. Оле – очень любопытный, и ему всякое такое нравится. Юрек тоже под подозрением, именно потому что он никаких подозрений не вызывает. А в общем-то, все равно. Только Бее про это лучше не знать. Иначе она, прихрамывая, растает вдали. Может быть, навсегда. А вдруг это сама Бея?

«Да, про отравление уже сообщали, – написала Энни. – А что с остальными? Пожалуйста, пожалуйста, ты что-нибудь знаешь?»

«У Шарлотты и Беи все в порядке», – напечатала я.

«Ты не знаешь, они не хотят выходить из укрытия?»

«Нет, – написала я, – не хотят».

Я слезла с ивы с неприятным чувством. Двойной агент – отвратительная профессия! Консультант в центре профориентации, наверное, сказала бы:

– О, но тогда вам придется совершать морально небезукоризненные поступки. Вы уверены, что способны на это?

Юрек взял меня за руку. Мы зашуршали вверх по лужайке. Вот так, держась за руки, – безумие какое-то! Это значит, я все-таки ему нравлюсь.

Сумерки забирали свою часть дня. Ночные животные готовились к ночной жизни. Откуда-то доносился запах скальных пород и воды. Так могло бы быть и дальше, подумала я, но, конечно, не будет. Мне нужно к Кайтеку, к родителям, в школу…

Но не сейчас!

– Мы тут придумали кое-что. Она против, – приветствовал нас Матео, когда мы зашли в домик. Он кивнул на диван, где лежала Бея и жгла нас – сначала меня, а потом и всех остальных – взглядом типа «повышенная угроза возникновения лесных пожаров». – Нам нужно обсудить, что делать дальше. Мы, то есть мы, – он показал на себя, Оле и Юрека, – вообще-то хотим быть рядом с вами, пока вы тут. Мне, правда, в понедельник надо на собеседование. А в воскресенье родители ждут нас дома. Так что через четыре дня для меня время приключений закончится. Было бы хорошо, прямо-таки оптимально, если бы за это время мы сделали так, чтобы проявилась Инкен. Правильно?

Трое кивнули, а одна продолжила ощупывать шишку у себя на колене.

Губы Матео – ровная линия. Смотрит он вперед, в трудное будущее.

– Мы хотим вам помочь. Бея – единственная, на кого у полиции уже есть досье, я правильно понимаю? Кроме того, именно ты была за рулем. Доказательств, что у Инкен был инсулиновый шок и вы в этом виноваты, нет. Вас обвинил в своих показаниях только Бруно Биндер. Так что на Бею можно повесить только машину…

– …и собак… – вставил Оле.

– …и конный турнир… – добавил Юрек.

– …и еще пару других вещей… – сказала Бея.

Матео вздохнул. Зря он так важничал. Он расплел косу и снова ее заплел. Аккуратнее от этого не стало. Потом продолжил:

– О собаках и машине надо еще поговорить. Общество защиты животных, может, откажется от заявления, если машина будет возвращена. Ладно, об этом уже сами договоритесь.

Матео будто проглотил отца. Или даже двух – одного обеспокоенного и отца типа «раз-два-я-сейчас-все-организую».

– А вот относительно Инкен, – продолжал он, – мы тут подумали, что надо просто дать против нее свидетельские показания. Точно так же как Бруно обвинил вас своими ложными показаниями. И тогда будет слово против слова.

– Лжесвидетельство против лжесвидетельства, – гордо произнес Оле, ударяя себя в грудь. – Ложь против лжи!

– Ладно тебе, Шекспир, сядь уже! – Юрек похлопал по дивану рядом с собой.

– Нет, серьезно, парни, – продолжал Матео, – и девушки, – он взглянул на нас. – Почему Бруно должны верить больше, чем нам? Чем вам? Если вы обе видели что-то, что уличает Инкен…

Бея покачала головой. Ничего не выйдет, все это ерунда, она уже говорила. Если тебя обвиняют, надо оставаться в укрытии, а не нестись на обнаженный нож, наставленный на тебя микрофон или вспышки камер.

– У меня нет никакого желания кричать: «Привет, вот она я, можете замучить меня вопросами про машину, собак и конный турнир». Так что я лучше останусь здесь. Инкен тоже прекрасно останется там, где она есть. Будет сидеть там и бряцать себе браслетами.

Мы размышляли и так, и эдак. Хорошо бы придумать ловушку для Инкен. Выманить ее. Может, объявить, что у нас трупы ее кошек? Ее бусы? Что мы что-то знаем? Предложить ей денег? Но откуда эти деньги взять?

– Когда колено у Беи заживет… – начал Оле.

– Не, не, – перебила Бея. – Я ни в коем случае не собираюсь быть вам обузой. Серьезно, возвращайтесь все домой, заканчивайте школу, получайте какую-нибудь приличную профессию. А я двину куда глаза глядят. Когда снова смогу ходить. Просто отсюда прочь. – Ее глаза-щелочки указали на меня: – И тут уж мне никого рядом не нужно. Я люблю быть одна.

Откуда-то издалека ветер принес звук проезжающего поезда и сирену железнодорожного переезда.