И вновь Таруб пыталась успокоить подругу, но тщетно… Дажестарший сын Захры Хакам был потрясен глубиной материнского гнева.

— Но это же прекрасно, что он смог вновь полюбить — и это вего-то возрасте! — великодушно воскликнул Хакам. — Так что же творится с тобой,мама?

— Он осыпает ее бесчисленными милостями и чересчур высокопревозносит! — гневно отрезала Захра. — Он ведет себя как старый дурак! Даполно, в своем ли он уме? Или эта девчонка его приворожила?

— То, что он дарует ей, он ни у кого не отнимает, мама, — аесли он и вознес ее высоко, то вправе делать это! — В эту минуту Хакамнеобыкновенно походил на отца. — Отец в здравом уме и твердой памяти — можетбыть, даже более, чем когда-либо. И то, что тут не замешано колдовство, тебепрекрасно известно. — Хакам ласково взял мать за руку. — А ты просто занеможешьот этой дикой необузданной ревности… Молю тебя, перестань, иначе навлечешь насебя немилость отца!

Захра вырвала руку:

— Не тебе учить меня, как мне поступать, Хакам! Что же дотвоего отца, то неужто ты и вправду думаешь, что меня волнуют его мысли? Старыйсатир! Ну и пусть тешится своей Рабыней Страсти! Пусть он сделает ее королевойАль-Андалус! Моя ненависть неизбывна!

— Ничего не понимаю… — говорил потом принц Хакам подругематери Таруб. — Госпожа Зейнаб чем-то ее оскорбила? Унизила?

— В определенном смысле да, — отвечала принцу Таруб. — Носделала она это вовсе не намеренно. Она молода и поразительно красива, мойгосподин. Должно было так случиться: в один прекрасный день появилась бы другаяюная красавица и так же «оскорбила» бы твою мать. Я покорно встречаю старость.Пусть я располнела с возрастом, пусть это дань моей любви к сладостям — но яеще и дала жизнь троим детям и приемлю свою судьбу: она милостива ко мне,слабой женщине. Твой отец почитает меня и добр ко мне. У нас с ним сын и дведочери. Внуки мои многочисленны и дарят мне счастье. Твоя же мать, Хакам, всюжизнь была признанной любимой женой отца. Она видит себя все такой же юной,прекрасной и желанной, как в юности. Каждодневно глядясь в зеркало, она простоне замечает, как стареет. Не то теперь, когда явилась госпожа Зейнаб во всемблеске юности и красоты. Волей-неволей Захре приходится признать, что семолодость миновала. Это больно… И злит ее. Ведь несмотря на любовь к ней твоегоотца, он вот уже пять лет не посещает ее опочивальни! Что же до калифа, то онтакже не спешит записываться в старцы. И в этом ему успешно пособляет юнаяРабыня Страсти. У нас, женщин, совсем иная участь… Мы либо смиряемся со своейдолей, либо приходим в бесплодную ярость.

— Это.., это моя мать пыталась отравить Зейнаб? — запинаясь,спросил Хакам.

В теплых карих глазах Таруб мелькнула тень беспокойства:

— Этого я не знаю, мой господин… Еще год тому назад ясказала бы, что это на нее непохоже, что это немыслимо! А теперь.., не знаю. Запоследние несколько месяцев твоя мать изменилась до неузнаваемости. Но, еслиэто так, простит ли ее Абд-аль-Рахман?

— Ты — ее самая близкая подруга, госпожа Таруб, — сказалпринц. — Следи за каждым ее шагом, умоляю тебя! И если почувствуешь, что онасобирается сделать что-то с собою или с кем-то — тотчас же пошли за мною! Яобязан ее защитить!

А что они еще могли сделать? Через две-три недели калифпривезет из Аль-Рузафы Зейнаб. На дворе уже поздняя осень, и дни не толькостали короче, а значительно прохладней. А ведь Аль-Рузафа — летняя резиденция,и зимой там холодно и неуютно. Строители трудились день и ночь, спеша закончитьстроительство Двора с Зелеными Колоннами. И вот все наконец было готово.

— Завтра, — объявил Зейнаб Абд-аль-Рахман, — мы отправляемсяназад в Мадинат-аль-Захра. Я приготовил для тебя чудесный сюрприз, моя любовь.Я знаю, что ты останешься довольна.

— Ты балуешь меня! — отвечала она с улыбкой. — Правда,признаюсь честно, мне это приятно, добрый мой господин. Но как же мы можемуехать, не посетив этого милого павильона посреди озера? Ты ведь обещал, что мыпоплывем туда вместе!

— Вот сейчас же и отправимся, — решительно заявил калиф.

— Но ведь вечереет, мой господин! — запротестовала девушка.— Луна уже взошла…

— И это самое лучшее время для нашего путешествия. — Калифвзял Зейнаб за руку и вывел ее из покоев прямо на берег озера, где их поджидаламаленькая лодочка. Он помог ей войти в лодку, сам оттолкнул легкое суденышко отберега и принялся грести к самому центру озера. Через каких-нибудь пару минутон уже привязывал лодочку к крошечной пристани на островке. Сойдя на берег, онпротянул руку Зейнаб и повел ее за собой.

Войдя в павильон, Зейнаб осмотрелась: домик был выстроен издерева и весь вызолочен, а сверху увенчан прозрачным стеклянным куполом. Когдаона подняла голову, калиф незаметно повернул какую-то рукоятку, скрытую вдеревянной стене, и из невидимого фонтана забила вдруг струя. Каскадыпрозрачной воды падали сверху на стеклянный купол, образовывая сверкающийшатер, оградивший их от внешнего мира.

— 0 — о-о-о-ох! — из груди Зейнаб помимо воли вырвался вздохвосхищения.

— Тебе нравится, моя любовь? — спросил калиф.

— Это поразительно! — воскликнула она, радуясь, как дитя.Немало времени прошло, покуда она заметила, что в комнате стоит широкое ложе, аподле него небольшой столик с вином, фруктами и мерцающим маслянымсветильником.

— Так ты заранее решил, что мы поедем сюда! — она захлопалав ладоши от восторга.

В этот момент из-за деревьев показалась луна, посеребривхрустальные струи и озерную гладь. Калиф медленно снял свой расшитый шелковыйкафтан, и Зейнаб, словно завороженная, последовала его примеру. Он заключил еев объятия и нежно поцеловал. Пальцы его ласкали ее лицо, а она улыбалась владыкесияющей улыбкой.

— Ты — воистину самая прекрасная женщина в мире! — сказалон. — Я дам тебе все, что будет в моей власти, моя Зейнаб, любовь моя… Что быты ни попросила, тотчас же станет твоим.

— Но я хочу лишь одного, мой господин, — нежно отвечала она.Ее маленькая ладошка прильнула к щеке калифа. Перехватив ручку Зейнаб, калифзапечатлел на ладони пламенный поцелуй.

— Только одно слово, любовь моя, — и желание твоеисполнится! — Глаза калифа жгли ее. За то время, что они провели вместе вАль-Рузафе, он неимоверно привязался к ней — и телом, и душою, и сердцем. То,что вначале было похотью, словно по волшебству обернулось истинной любовью…

— Подари мне ребенка, — просто сказала она.

— Ты хочешь родить мне дитя! — ..Его младшим сыновьям ужепять и семь лет. Он изумился этой просьбе и пришел в неописуемый восторг.